Дэниель ухмыльнулся.

— Отдай ее мне, Поп. Я уверен, что не подведу тебя, — в его глазах плясали чертята. — В отличие от некоторых.

Мы уставились друг на друга, он пытался припугнуть меня своим взглядом, но безуспешно. У него никогда этого не получалось. Чертов недоумок.

Вокруг стола в воздухе потрескивало напряжение. Кестрел прекратил запихивать еду в рот, чтобы сказать:

— Ты знаешь сам, что Джет самый лучший для этой работенки. Я ни разу не видел, чтобы он подвел тебя, Поп. Дай чуваку шанс. — Взглянув на меня заговорщически, он добавил: — Она слишком нервная и чертовски красивая. Нельзя винить парня за то, что он хочет насладиться шансом, сломать такую девчушку.

Проклятье, и что, черт побери, это значит?

Мой нрав бушевал под отстраненным внешним видом. В последнее время я был фальшивкой. Лицемером, как сказала Нила. Холодность внутри меня загадочным образом испарилась. Блаженное равнодушие, эмоциональная отстраненность, с которыми я вынужден был жить с тех пор, как мой отец обучал меня как нужно себя вести — исчезли, как будто кто-то буквально щелкнул выключателем внутри меня.

Раньше я не чувствовал ничего. Я позволял себя не чувствовать ни беспокойства, ни ненависти, ни счастье. Я был пуст, блаженно пуст и силен. Сейчас же, я чувствовал всё. Я все обдумывал. Я хотел убить каждого человека, с которым жил потому, что я не вырос тем, кем они хотели.

Я чертовски ненавидел это.

И я ненавидел Кестрела — моего единственного союзника, который знал настоящего меня и давил на мои проклятые больные места.

— Если ты думаешь, что подобная речь приблизит тебя к ней, подумай еще разок. Хорошая попытка, брат, но я наблюдаю за тобой.

Кес ухмыльнулся.

— Посмотрим, посмотрим. В конце концов, она наша. Не только твоя. Наша приемная зверушка, если угодно. Ничего уж не сделаешь, если зверушка предпочтет кого-то другого своему первоначальному владельцу.

Я крепче сжал нож для масла.

— Достаточно, — выплюнул отец. Это слово разнеслось эхом по комнате, отражаясь от портретов наших предков.

— Я жду, что до конца недели ты покончишь с Первым Долгом, Джет, — сказала моя бабушка, ее губы были покрыты топлеными сливками.

Я проглотил отвращение.

— Хорошо, бабушка.

Кат, мой отец, пробормотал:

— Делай то, что считаешь нужным, Джетро. Но запомни... я слежу за каждым твоим действием.