– Может, это просто попытка к бегству… Вот так всё и бывает – неудовлётворенность жизнью, скука, кто во что бросается. Неужели у нынешней молодежи нечем больше заняться?

– Да мы гораздо более продуманные, – засмеялась Света, – просто дайте нам в свои игры поиграть, может, мы в детстве не наигрались, только и слышим «борьба за выживание», «перестройка», «инфляция», «надо думать головой». Неуютно нам от этих рамок.

– Хорошо, хорошо, дайте мне адрес Ивана, я прямо сейчас и поеду.

– Сейчас, я поищу в записной, а, у него телефон есть, давайте наберу, – Глеб взял протянутую трубку радиотелефона, послушал длинные гудки.

– Ваня? Это Корнаковский говорит, помните, нас вчера познакомила Полина. Хотя, может быть, это было не вчера, но не суть. Я могу к вам сейчас приехать, мне нужно срочно с вами поговорить, это касается Полины, и мне нужна ваша помощь? Диктуйте адрес.

Света смотрела на него тревожно.

– Вы считаете, что Полине угрожает опасность?

– Я это должен выяснить. Это похоже на сектантство, эйфория у нее такая от всего этого, она сама опасности не чувствует, она думает, что сама всё контролирует, а тут, похоже, ею кто-то управляет.

– Да, я вспомнила фразу. Она сказала, что изучила в своей жизни столько литературы, общалась со столькими людьми, думала, что ей это поможет познать тайну души, а все оказалось совсем не так. Ни психология, ни литература, не дают ни знания, ни свободы. А сейчас она начала не с внешнего мира – начала с себя. Она стала познавать себя, это гораздо интереснее, чем познавать окружающих, но через познание себя ей стали понятнее люди.

– Понятно. Эта эйфория познания себя. Спасибо, что помогли мне. Вообще, много у вас тут сект?

– Ярко выраженных немного. Знаете, кришнаиты, Иеговы, старообрядцы. А новомодных не счесть. Они под разными вывесками скрываются. Да вы откройте газету – «общество духовного сияния», «путь прозрения», «поклонники Кастанеды», «чётки судьбы». Медиумы, гадалки, ясновидящие, прочие.

– Похоже, вы довольно скептически относитесь ко всему этому.

– Да и Полина относится скептически. Я уверена, что у неё это пройдет. Ну не службу же в церкви заказывать, в конце концов.

– Да тут на эмоциях нельзя действовать. Там ведь умные люди – с той стороны баррикады. Ловцы душ. И денег. Все, я поехал к Ивану.

Наскоро попрощавшись с Гельманами, Глеб лихорадочно выскочил из подъезда. Как по заказу, к тротуару пришвартовался голубой «москвич». Много совпадений, но выбирать не приходится, диктуя адрес, отметил опять про себя Глеб. Ваня выглядел смущенным, он тоже мало знает, что происходит. Какие-то загадочные вещи, он то помнит некоторые события, то не помнит. Как провалы в памяти. Глеб буквально теребил его, выясняя, где может быть Полина. Он не знает, её в редакции не было, дома телефон не отвечает, сам теряется в догадках, да отпустите же вы, больно, в конце концов. Может, она в этой «чаше перевёрнутой», не унимался Глеб, да вы что так переживаете, защищался Ваня, объявится она. Да ты пойми, глупый, если ты любишь её, кто-то ею манипулирует, все эти декларации о свободе так стары, все это уже было, вас просто одурманивают, это хуже водки, ведь сознание полностью контролируется. Да нас не одурманишь, мы все анализируем, ничего на веру не берем, оставьте Полину в покое, не поедет она с вами в страну розовой мечты. Да и вообще, стреляют у вас там, а у нас пока спокойно, не будем мы кровь проливать ради передела власти, чем эта философия хуже революционных идей, там начинают с беспредельной демократии, а заканчивают безудержным деспотизмом, хватит, этого наши отцы и деды наелись вдоволь. Не нравилось вам здесь – вы и уехали. Это просто истерика, Иван, устало резюмировал Глеб.

Ничего от него не добьёшься. Знает он всё, знает, но не выдаст. Ты что, тоже веришь в эти кольца и прокручивающиеся назад кинопленки? Погодите, а вы что, еще сомневаетесь, что живете во вторнике? Да, соглашается Глеб, тут мой материализм поднимает лапки кверху. Ну, вот видите, есть что-то необъяснимое, оно, по крайней мере, не агрессивное. Ну, да, только не очень приятно, когда земля под ногами поворачивается, а ты как в святочном гадании кофейная гуща падаешь вниз, с безнадёжностью говорит Глеб. Заканчивать надо, все заканчивать.

Ну, прощай, Иван, я тебе удачи желаю. Прости, что побеспокоил, действительно, может, тут вообще не нужны сложные объяснения, все очень просто. А я, как дурак, что-то всё ищу. Пока-пока…

И зачем мне это райское изобилие, загибаю пальцы, что я хорошего сделал, кого спас, а самых близких людей вижу так редко, совсем их не понимаю, все бормочет он, застёгивая куртку, я уже выжил из ума, ничего не понимаю, ведь тут и философии никакой нет, один примитив. Поймите, Глеб, философию приторачивают, как воротник, если идея требует бесконечных подтверждений. Мы ведь не фашисты, глядя в глаза, говорит Иван, чтобы напрячься и подборку сделать из классической философии, у нас не вера. Я вот даже кольца этого пресловутого не имею, у нас расслабление другого порядка, суррогат восточный нас не интересует, в этом и состоит свобода – в отсутствии идеологического диктата…

Глеб вышел в слабо освещённый подъезд. Ничего он толком не узнал, ничего. Все туманно и неопределённо, все намешано в кучу. Опять расписываться в своем бессилии. Но ведь он хочет ей помочь. Вот только в чём заключается помощь? Каких усилий это от него потребует? Э, да ты, брат, испугался, испугался ответственности. Да нет же, наоборот, я ее чувствую эту ответственность, как никогда. И ноша мне эта радостна. Странно, радостная ноша, а ты способен оценить, сколько еще предстоит? Разве можно все оценить и предугадать, человек по определению предается течению жизни. Ну да, течению жизни, течению воздуха под самолётным крылом, а кого-то может закрутить в водоворот. Да нет же, может, первый раз в жизни я знаю, чего мне это будет стоить, может быть, изменением судьбы, может, чем-то еще, но мне не страшно. Не страшно, говоришь, а как же обыденность, не все же романтичные распития шампанского при свечах, ну, вытащишь ты ее из этой секты, которая и не секта, может быть, вовсе, и дальше что? Дальше просто жить, мне кажется, сейчас я могу подарить ей гораздо больше своего душевного тепла, ведь я стал мудрее. Просто жить – где? Про это нужно ещё думать, рано об этом говорить, я ведь не знаю её планов.

А почему ты думаешь, что ее планы могут совпасть с твоими планами, ведь ты ее знаешь практически всего три дня, да и то прожитые в экстремальных условиях, свечения всякие, водка, шампанское, мало ли чего покажется? Нет, я это чувствую, бывает же так – встречаешь человека, и вся предыдущая жизнь кажется лишь неудавшейся репетицией. Так это полный идеализм, если не сказать идиотизм, ну. Посмотри, вы же абсолютно разные! Нет, я чувствую, что мы мыслим одинаково, просто условия у нас разные были, ну что плохого в том, что я попытаюсь начать жить сначала, ведь это так чудесно, любить и просыпаться рядом с любимой!