– Нет.

– Давай, я там должен быть не только поэтому, джаз-фестиваль, я Гарику обещал, да и контракт у меня с газетой…

– Я поняла.

– Нет, дурочка ты моя, ты ничего не поняла, обязательства они всегда будут, ты знаешь, ты мне помогла понять что-то очень главное…

– Что же? – улыбка Полины в отблеске бледной луны показалась Глебу почему-то презрительной.

– В мире, где все заняты только собственным благополучием, даже маленькая искорка искреннего интереса и участия поистине бесценна. И даже мгновенье чувства, которое, как ты думаешь, ответно, не заменит годы высокотехничного, но просто секса.

– Ты сейчас это придумал, или где-то прочитал?

– Поленька, у нас ведь ещё два дня.

– У нас ни одного дня. Сегодня уже пятница, и твой самолет в семь утра. Скоро позвонит дежурная, чтобы тебя разбудить. И мы с тобой попрощаемся.

– Постой, постой, отмотай назад, ты же умеешь.

– Я не хочу. Нельзя всё время повторять один и тот же трюк. И потом – мне это больно, – она отвернулась лицом к стене.

– Ну, делать нечего, значит, ты меня гонишь, ты хоть скажи, я договор с издательством заключил или нет?

– Заключил.

– Поленька, ты не обижайся, через неделю я всё-всё решу. Я тебе обещаю.

– Да верю я тебе, Глеб, верю. Тебя провожать?

– А что ты дежурной скажешь, привидением около неё пройдешь, пусть глаза протирает, думает, что спит?

– Ты прав, лучше здесь проститься.

Настойчиво в разговор вторгся звонок.

– Да, спасибо, что разбудили, все хорошо, – Глеб уже выходил из душа, обтираясь полотенцем.

– Прилетишь, позвони.