– Я сильно извиняюсь, у меня был трудный день, я бы хотел поговорить с вашей дочерью.
– Да, конечно, Света!
– Я к ней сам пройду, если можно, посекретничаю, ладно?
Он вежливо постучался в дверь. Света сидела за компьютером, собирая пазлы.
– Можно?
– Да, конечно.
– Света, я хотел спросить вас о Полине. Уж извините, что так прямо, сразу, но, просто мне кажется, что дело очень серьезное, не терпит отлагательства. Что вы знаете об организации, то ли
– Да ничего особенного, – Света выключила компьютер, и её припухлая губка слегка задергалась. Она не ожидала вопроса.
– И все-таки.
– Да это с месяц где-то происходит. Она ничего определённого не говорила, но она, знаете, любит всем делиться. Какие-то речи о свободе, необычных возможностях.
– Она тоже вам демонстрировала эти возможности?
– Нет. Она стала странной, Ваня за ней ходит, может, он что знает.
– Он в нее влюблён?
– Да, стихи ей пишет километрами, ходит за ней, когда Джеки не видит.
– Кстати, о Джеки. Что вы о нём можете сказать?
– Они в ресторане вчера, кажется, были. После этого она какая-то возбужденная была, не знаю, какой-то сюрприз он ей обещал, а что конкретно – не сказал.
– Понятно. А может ли Джеки иметь какое-то отношение к этой организации?
– Да что вы, он человек серьёзный, кстати, у организации есть сайт, только я URL не помню, но там нет никаких телефонов.
– Понятно. А в перевёрнутой чаше вы были?
– Я примерно знаю, что это, но лично не была. Поля всегда была странной. Ее ведь всё время во что-нибудь бросает. То она запоем фантастику читает, то с кришнаитами медитирует, то с толкиенистами дружит, то местных демократов выслушивает. Как броуновское движение.