Туман поглотил фигуру молодого человека.
— Объясни ты, наконец, что случилось? — Даша погладила вздрагивающее плечо подруги.
Стелла зарылась в подушку и вовсе не собиралась, похоже, оттуда выбираться. Ей и там было вполне уютно.
Но Дашка не желала сдаваться. Потому что сцена, свидетелем которой она сегодня стала днем, наряду со всем одиннадцатым «В», Была крайне таинственной. И тем интересней было докопаться до причин такого поведения подруги.
— Стеллочка, ну прекрати! Бедненькая! Ну не надо так надрываться, — Даша гладила плечо подруги и морщила хорошенький носик — ей не терпелось узнать истину. — Ну, поделись со мной. Мы же подруги. А…
Стелла перестала всхлипывать и трястись.
«Ага, — подумала Даша. — Осталось немного, и бастионы падут. Главное не сдаваться. Мы не мытьем, так катаньем…»
— Ну, скажи, тебе же легче станет, — продолжила она уговоры.
Нельзя сказать, что она не беспокоилась за подругу. Она прекрасно понимала, что, наверное, уместнее было бы оставить девушку в покое. Но тут взыграло обычное девичье любопытство.
Стелла была совсем недавно к ним переведена. Не прошло еще и двух недель. И с самого момента своего появления в классе вызывала нездоровый интерес у всех учащихся. Что не говори, а до конца учебного года и выпускных экзаменов оставалось всего ничего, и какими были мотивы ее родителей, чтобы перевести девушку в такой момент, оставалось загадкой. Спросить их самих не представлялось возможным ввиду их нахождения за территорией страны. Где именно за рубежом они находились, Стелла по каким-то причинам так Даше и не сказала, но что родители (или, в крайнем случае, родитель) есть, как-то упоминала.
Благодаря легкому живому характеру, кареглазая болтушка Даша умела находить подход к разным людям. И Стелла не стала исключением. Буквально на следующий день после появления в классе к Стелле подошла Дашка и предложила дружбу. Ожидаемого отказа не получила. И с той поры они сидели вместе. Но новая подружка во многом представлялась Даше странной: немногословной, скрытной, словно в ее жизни что-то произошло, с чем она кое-как сумела смириться, но никуда не денешь уже тоску, что осталась на дне ее глаз на долгое время.
Размышляя в таком ключе, Даша не прекращала уговоров, и вскоре Стелла оторвала заплаканное лицо от подушки. Некоторое время она молча смотрела на лицо подруги красными от слез глазами. Затем негромко произнесла.
— Это стихотворение, — она прервалась, чтобы набрать воздуха в грудь — ее все еще слегка трясло, — всхлипнула и продолжила, — его написал один человек. Он был очень дорог мне. Наверное, я его на самом деле любила. Он… Он погиб.
— Как? — спросила Дашка, но ответа так и не получила.
— Как он узнал? — всхлипнула Стелла и вновь уткнулась в подушку.
Похоже было, что этот очень сжатый рассказ забрал у девушки последние силы и больше сдерживаться она не могла.
Дашка горестно вздохнула. Версия о несчастной любви подтвердилась, но яснее от этого общая картина не стала. Данька Стогов вовсе не был, насколько она могла судить за десять лет совместного обучения, человеком, способным на подобное издевательство. Проще всего спросить его самого.
Людмила Васильевна спешила домой. Сегодня ей пришлось сильно задержаться. Требовалось срочно завершить квартальный отчет, а главный бухгалтер внезапно слег в больницу. Поэтому Людмиле Стоговой, как его заместителю, пришлось взять эту работу на себя. Хорошо еще, что главбух был человеком опытным, учет ввел строго, а потому ей не пришлось долго искать концы в море различных записей, характерных для компаний с серой бухгалтерией.
Она собиралась предупредить сына, но, как назло, ей элементарно не хватило времени, а когда она все-таки освободилась, его телефон не отвечал. Наверное, Данька уже лег спать.
Подумав о сыне, Людмила ласково улыбнулась. Он был ее единственным ребенком, ее солнышком. Всем, что осталось от человека, которого она любила, единственного за всю свою жизнь. Больше ни одному мужчине не удалось подобрать ключик к ее сердцу. Наверное, вопрос был не в «качестве» кандидатов, а в том, что других, подобных ее возлюбленному, просто нет на свете.