Отец пожал плечами:

– Он сам не помнил, что конкретно делать, просто держал в уме, что ты для чего-то ему нужен. Он больше двадцати лет ждал своего звездного часа, но так до него и не дожил. Противный тип, не находишь?

– Но он твой друг. Почему же ты был один? – не понял Захар.

– Какой он мне друг? – мужчина рассмеялся. – Мы с ребятами были чемпионами области по шахматам, а этого дебила нам под патронаж приписали – достойным примером повлиять. Ванька Ручкин же был оторви да выбрось, его во дворе с первого класса Адольфом прозвали, а в институте уже интеллигентно совместили с фамилией, так и ходил с кличкой «Рудольф» полным отщепенцем. Но когда мы на духов наткнулись, он по невезению с нами был.

– Говоришь, твой путь повторяю? – Захар поднял бровь. – Только в моей истории я – Рудольф.

– Мелочи! – отмахнулся отец. – Он мне на нервы моралью не капал, зато хватило ума свалить на другой конец страны и никогда мне не попадаться. А я копал, искал любую информацию. Ботаников твоих сразу заприметил, делал ставку на Бабушкина Николая – эта способность незаменима. Но когда ты с ними связался, то решил действовать еще эффективнее. Мои люди много разных сайтов создали, в том числе и закидывали рецепт, как обменяться силами под видом устранения одержимости. И нате, вы его использовали, а дух всегда выбирает самого сильного носителя. Разыскал Ваньку, пообещал ему золотые горы – от своей дурной способности избавиться и получить новые, получше. Злишься? Имеешь право. Я хотел, чтобы ты сам подошел к этой мысли – мягче и без давления, но вы зачем-то Ваньку пришибли, как будто еще месяц-другой потерпеть не могли. Твоих друзей еще вернем и рядом с тобой поставим – не вопрос. А если они тебе не нужны, так я таких еще человек двадцать только в нашей стране нашел: и те будут или с нами, или против нас. Ты сам-то представляешь, каких дел мы наворотим, когда объединимся? Чур, бессмертие мое – у одной девахи в Якутии такая сила есть. Чего смотришь так угрюмо? Вопросы остались?

– Да, один, – после долгой паузы сообразил Захар. – Мать перед отъездом плакала? Она вообще помнит о том, что у нее сын есть?

Максим Валерьевич окатил его недоуменным взглядом:

– Ты сейчас себе детскую травму решил придумать? Нет у тебя травм! Ни единой – спасибо мне.

– Это и настораживает. Короче, я отказываюсь. Объединяться. Видишь ли, во всей твоей прекрасной истории есть один пробел – ты мне в ней не нужен. Дел я наворотить и с Андрюхой могу. Он мне хотя бы в душу не срал.

– Я боялся этого, – расстроился отец. Но вскинул голову и крикнул тому, что стоял с охапкой. – Миха, разводи костер. Захар, стой на месте смирно, я тебе вредить не хочу – дам шанс когда-нибудь передумать.

Вокруг как-то затрещало от синхронных движений – телохранители направили на Базуку пистолеты, защелкали предохранители. Короленко шумно выдохнул. Они с Захаром тоже выхватили оружие, но озадаченно озирались, не зная, к чему это представление. Упомянутый Миха выполнял приказ – скинул на землю ветки, поджег какую-то бумажку.

– Что происходит? – голос Базуки захрипел.

– Дух выбирает сильнейшего носителя, – Максим Валерьевич вытянул из кармана мешочек с какой-то травой. – Думаю, что мы с тобой просто поменяемся силами. Не дергайся, сынок, я не хочу, чтобы ты поранился об пулю.

Но Базука поднял руку в сторону и просто выстрелил, без какого-либо предупреждения. Миха дернулся и упал навзничь. Захар перевел пушку на следующего по очереди:

– Давай, пап, приказывай своим шавкам меня подстрелить. Только дух-то вместе со мной и сдохнет. А некромантов рядом больше нет. И лучше не дергайся – не хочу, чтобы ты об пулю поранился. Глянь-ка, а этот дух действительно окажется в том, у кого характер сильнее!

Но Максим Валерьевич лишь злобно всплеснул руками:

– Что ты устраиваешь, гаденыш?! Я тебе все это время пытаюсь втолковать, что самый главный ресурс – это люди! А ты мне целого Миху шлепнул! Киргиз, разводи огонь. Остальные, держите в прицеле Андрея и стреляйте, если только мой дорогой сын снова посчитает себя здесь главным! Захар, откинь пистолет.

Базука посмотрел на побледневшего друга, закусил до крови губу. И все-таки не смог его списать – что-то в словах отца было до абсолюта верным: он не мог остаться на белом свете совсем один. Кинул ствол на землю, поднял обе руки вверх и отступил. Но почти сразу заорал от боли и свалился на дорогу. Это Максим Валерьевич выстрелил ему в ногу, а затем подступил ближе и назидательно произнес:

– Все же в твоем воспитании есть пробелы – ты вообще не научился бояться. Ничего, до свадьбы заживет. О, гляди-ка, точно – дух окажется в том, чей характер сильнее. Прямо доказательство за доказательством!