Николай бросился к ней, чтобы помочь подняться. Захар не стал их задерживать, хотя и понимал: эти даже вообще без силенок продолжат его донимать. Но ведь ему и нужно, чтобы донимали. Андрей тихо возмущался:
– Придурок… Хоть одного духа из меня вытащи, у меня голова раскалывается от того, как они сейчас долбятся в желании вырваться!
– Так выпусти, – предложил Базука.
– Ни за что! – тот рявкнул на него злобно. – Мы еще представления не имеем, во что тебя это превратит, но я точно пас! За Веру спасибо, конечно, но я-то каким макаром такой чести удостоился? Рубашки теперь менять буду, не меняя рубашки?
– Как хочешь, Андрюш, – Захар повернулся к другому ответвлению дороги – той, что вела в город. – Но мощный глушитель сил нам бы сейчас не повредил. Какой хороший перекресток. Все здесь собираются. Готов?
Короленко посмотрел туда же и сплюнул на пыльную дорогу. К ним несся огромный черный джип – и отчего-то без труда угадывалось, кто в нем едет.
– Не готов, – Андрей попытался собраться. – Он не дождался, решил навестить нас сам. Духа я отпускать не буду, даже не уговаривай.
– Некогда уже уговаривать, – Базука чуть наклонил голову, тоже намереваясь сосредоточиться. – Ствол при тебе?
– При мне, – Короленко проверил за ремнем на поясе. – Намекаешь, что можно стрелять в твоего отца?
– Только при условии, что он будет стрелять в меня. А такого никогда не произойдет.
Глава 17. Самая бесполезная способность
Машина остановилась, но из нее вышел не только Максим Валерьевич. Он зачем-то прихватил с собой телохранителей. Захар существенно снизил влияние – пока не стоило бить главным оружием. И просто наблюдал, как мужчины их окружают, становятся на одинаковом расстоянии друг от друга и пытаются испугать кирпичными лицами. Один вообще зачем-то держал в руках охапку сухих веток.
Отцу Захар улыбнулся, хотя неожиданно для себя понял, что ни о чем больше не хочет узнавать. Он с Андреем и шахматистами уже понял основное, а детали не играют значительной роли. Однако Максим Валерьевич все равно принялся объяснять:
– Для начала не кипятись, сын, все только для твоего блага! Я в свое время допустил серьезную ошибку, и всю жизнь страдал от того, что рядом со мной остались только прихвостни, а все настоящие друзья погибли.
– От твоей же руки? – уточнил Захар без интереса.
– К сожалению, да, – мужчина поморщился. – С духом иногда совладать сложно, а мои друзья так настойчиво выносили мне мозг, что я просто не сдержался. И уже десятилетиями об этом жалею. Представляешь, какое счастье я испытал, узнав, что ты повторяешь тот же путь, но я попытался сдержать тебя от той же ошибки!
– А если бы их убили Другие? Как Андрея убили.
Бойков-старший усмехнулся, покосившись на Короленко:
– Издержки в пределах необходимой погрешности. Для них было одно условие – тебя не трогать. И им я сообщил, что они и станут твоей командой. Но на самом деле всегда ставил на шахматистов. Тем вечером вы все вместе не выбрались бы, зато все, кто выжил, уже никогда бы в стороны не разошлись. По задумке вы все должны были освободиться, но молодежь нынче своенравная – все делаете поперек. И здесь, гляжу, их нет, значит, до сих пор не сработало. Но это ведь не проблема? Ты как раз один никогда не останешься.
– Не проблема, – подтвердил Базука. – Ты в курсе, что твой Рудольф толкал меня на их убийство?