— Зачем ему прозвище, он же не собака какая, — буркнул парень, и покрепче перехватил ружье.

— Логично, — Грубер задумался, а затем снова обратился к Лехе. — Но ведь здесь так принято — если попал в Стикс — нужно отринуть всё старое, включая имя, потому что здесь нет у людей прошлого. Будущего, правда, тоже нет, но это уже детали.

— Чё за бред? — Леха не выдержал и фыркнул. — Как может человек без прошлого-то?

— Видимо может, — пожал плечами Грубер. — Вот Митрич говорит, что вы всем поселком в Улей рухнули, и что, правда, ни одного зараженного у вас не приключилось? — ему удалось рассмотреть удивление на лице парня, и он решил пояснить: — Никто в зомбака не превратился?

— Не, никто, — покачал головой Леха. — Я вообще не слишком верю в то, что зомбаки из обычных людей вылупляются, так не бывает.

— Ты не прав, это именно так и происходит, — неожиданно вмешалась в разговор Грубера с Лехой Заноза. — И совершенно не понятно, почему ты осталась вроде бы нормальной, а твой парень у тебя на глазах превратился в зомби, который очень хочет тебя сожрать.

— Ну даже если и так, зачем от имени отказываться? — упрямо мотнул головой Леха. — Ведь ничего нельзя изменить, так еще и самого себя забыть? Потеряться в этих бесконечных меняющихся городах? Тогда уж сразу… того. А ежели самому смелости не хватает, то всегда можно к городищам прогуляться, там есть кому тебя успокоить навсегда.

— Странная философия, но мне чем-то нравится, — задумчиво проговорил Снегирь. — Правда, еще более странно слышать ее от такого молодого парня. Тебе лет-то сколько, мальчик?

— Девятнадцать, дедуля, — криво усмехнулся Леха. — Я старше, чем кажусь, ясно?

— Ясно, что же тут не ясного, — Грубер улыбнулся краешком губ, и потер, словно простреливший болью, висок. — Только чем больше будешь вестись на чужие подначки, тем моложе будешь выглядеть. Дело-то не в том, насколько морда гладкая, можно из столетней бабки сделать красотку-секси, главное захотеть. Уж поверь, я в своей практике видел такое чудо, что и не вышепчешь. Дело в поступках, в манере держаться, говорить… А во всем этом, уж извини, но больше чем на шестнадцать ты не тянешь. Так в чем ваша особенность, а? Почему никто из вашей «Таги» не заразился? Может вы заговор какой знаете, или вообще секта? Слышь, Леха, кончай обижаться, лучше ответь, вы сектанты?

— Сам ты сектант, кретин, — огрызнулся парень. — Как я могу ответить на твой вопрос, если у нас никто этой заразой не заразился?

— А из городов разве люди не появлялись? Те, кто выжить сумел? — миролюбиво произнес Снегирь.

— Не, вы первые, — неохотно ответил Леха. — Мы аж ошалели сначала, когда матюки услышали. Зомби-то не говорят, урчат только.

— А ты был в городах? Хотя бы в одном? — Грубер поморщился. Висок болел все сильнее и сильнее.

— А тебе зачем знать? — в голосе парня прозвучало подозрение.

— Да просто так, — Грубер обхватил голову руками. — Гадство-то какое, — больше он не говорил вслух, обращаясь к Зине мысленно, чтобы не смущать парнишку. — Что со мной?

— Я не знаю, это что-то новенькое. Не трынди, дай разобраться.

Грубер остановился, а затем рухнул на колени. Из носа потекли тонкие кровавые шнурки.

— Грубер, что с тобой? — к нему кинулся Снегирь, а Леха подошел к Занозе и зашептал:

— Это чего с ним такое?