– Я понимаю, – сказал Миша, вздохнув, – «цивик» мой, мне и ответ держать. И сколько я тебе должен?

– Шестьдесят тысяч, – сказал Сергей.

На фоне трех миллионов не такие уж и большие деньги, подумал Миша, наверняка у него есть куча рычагов, дернув за которые он получит джекпот. Но он позвонил мне, тому, кто нашел сердечко, сделанное его умершей дочкой. А может, и нет вовсе никакой Мари? Может, это у него шутка такая?

– Я отдам, – сказал Миша.

– Спасибо, друг, от души!

– Не за что. Я позвоню после зарплаты, – сказал Миша и положил трубку.

Только этого мне и не хватало, подумал он, еще одна денежная яма. А еще этот вымогатель Тошик присосался…

Тошик все еще жил у Миши. Днем он куда-то уезжал на такси, а вечером заявлялся навеселе, просил у Миши денег и на следующий день опять повторял свой цикл. Пока брата не было дома, Миша готов был давать ему денег, лишь бы тот держался подальше от Тимки. И Миша надеялся, что Тошик напьется в баре, с кем-нибудь поссорится, подерется. Может, тогда какой-нибудь здоровяк прервет эти конвульсивные попытки Тошика корчить из себя благородного старшего брата.

– Славно я отдохнул тут, братец, – сказал вчера Тошик, – знаешь, я тут решил задержаться еще на некоторое время. И вообще я присматриваюсь к этому городку. Тем более, мы же с тобой будем бизнес делать. Да и телочку я себе присмотрел. Помнишь, ту мамашку. Ну ты понял. Кажется, она клюнула на крючок. Кстати, спасибо тебе за средства. Я выследил ее и дал понять, что она мне нравится. Она, конечно, ерепенится, но это нормально для любой бабы. Это только первое время. Главное же – спустить разок-другой в нее, а потом она сама захочет. Эта сперма получше всякого клея приклеивает баб.

При упоминании мамаши Миша вспомнил о Наташе. Столько всего навалилось за эти дни, а он совсем забыл про нее. Он не писал ей и не звонил, хотя она раза два отправляла ему сообщения.

Надо бы ей позвонить, подумал он.

Но не сегодня. Пока не было настроения. Да и не мог он пригласить ее к себе, потому что дома был Тошик. И к ней поехать он не мог, потому что старался не оставлять Тиму одного.

15 января – первый учебный день в школе – выпал на тот день, когда возвращался детский психотерапевт из отпуска. Миша позвонил в школу и сказал, что Тимки сегодня не будет, что он заболел. Потом отпросился с работы сам.

Миша рассказал доктору Витязю, что случилось, пока Тимка сидел в приемной, листая комиксы, привезенные с собой. Психотерапевт попросил оставить его наедине с Тимом. Спустя сорок минут Тимка вышел из кабинета, а доктор снова пригласил Мишу к себе.

Миша потрепал сына по голове, тот не отреагировал. Сел в кресло и уставился в пол.

– Смотрит ли Тима фильмы с насилием?

– Как и все дети, бывает иногда. Но он нечасто смотрит кино, чаще играет на приставке.

Доктор Витязь был медлительным. Его голос тянулся, как жвачка. Но он не раздражал. Наоборот, внушал доверие. Казалось, что говорит он обдуманно. И в голосе звучали нотки дружелюбия.

– Бывали ли у Тимы и раньше такие приступы отсутствия интереса к окружающему миру?

– У него еще никто не умирал, – сказал Миша, и его пробрал мороз.