- Это вы нам предлагаете в коммунисты записываться? – голос директора был полон иронии, но все понимали, что вопрос задан серьезный.
- А это уж как вам захочется. Но я хочу вам напомнить, что против нас действует интернационал негодяев, сплоченный корпоративной солидарностью и классовыми интересами. Глупо было бы не подготовить для них всеобъемлющий ответ. Тем более, что он сам прыгает в руки. И последнее, что я хочу сказать: Нам удалось сузить круг подозреваемых до трех банковских кланов – Куперов, Киров и Цауфенбахов. Один из этих кланов предположительно и является менеджером проекта по очередному Переделу. Особое внимание следует уделить крупным российским финансовым группам связанным с этими империями и работающим в сырьевой отрасли. Каждая из них может оказаться «смотрящим» за делами Сети у нас. Еще хотелось бы отметить, что наш случай совершенно не уникален. Все те же самые процессы сейчас идут в США, что впервые делает нас союзниками, и в Европе. Спасибо, я кончил.
Профессор сел и на его место вышел директор.
- Благодаря Максиму Константиновичу в наших руках оказался очень полезный контакт – Ряшинская Ольга Владимировна. В прошлом выпускница одного из наших профильных заведений. Разговор с ней помог выяснить следующее: первое – в методике подготовки специалистов ее профиля использовались неразрешенные ведомством способы, что позволяло ломать психику обучаемых и выводить огромное их количество в брак, чтобы потом использовать в частном порядке. Как вы понимаете, у нас накопилось много вопросов к администрации ВУЗа. Однако эта администрация на вопросы отвечать не желает настолько, что большинство известных нам персон решили податься в бега. К счастью сбежали не все. Ольгу Владимировну мы взяли под круглосуточную охрану.
Максим воспитанно поднял руку.
- Да, Максим Константинович?
Максим встал, одернул мундир.
- Теперь, когда моя работа по списку Макарова закончена, и Ольга Владимировна работает с вами, я бы хотел вернуться к своим прямым обязанностям. Прошу разрешить приступить к выполнению долга перед Родиной там, откуда вы меня взяли.
- Там, откуда мы вас взяли. – Задумчиво повторил директор. – Это вы так деликатно называете группы по борьбе с бандитизмом? На передовую рветесь? У вас какие-то проблемы в личной жизни? Может быть, сделать Ольге Владимировне замечание за пренебрежение, так сказать?
- Не нужно никому делать никаких замечаний, - сухо ответил Максим, - Особенно Ольге Владимировне. И не надо притворяться, что вы не в курсе ситуации. Это меня оскорбляет. Мой рапорт лежит у вас в приемной со вчерашнего вечера. Просто поставьте визу.
После совещания директор взял в руки рапорт и вызвал к себе начальника охраны.
- Так, где материалы по Токареву?
Он раскрыл поданную папку.
- Ах, так не только у него любовница была, но и у его жены был любовник? Настоящая дружная семья. И теперь у него трагедия, и он желает умереть. Можно помочь. Где у нас самый большой процент невосполнимых потерь?
Часть третья: Пепел в песочнице
Три недели службы в Москве могли вогнать в депрессию кого угодно. Кроме разве что человека, который сделал депрессию способом существования. Москва – место – хуже не придумаешь. Радиация, грязь, банды будто бы выскочившие из антиутопических фильмов. Эти банды не имели каких-то политических целей, их объединяла любовь к насилию, садизм, а иногда и каннибализм. Из города перли страшные заразные болезни. Вонь от разлагающихся трупов. Работать приходилось в тяжелом костюме радиационной защиты. При этом малейшее ранение нарушает герметичность костюма, и в него начинает попадать зараженный воздух, активная пыль. Сказка, а не назначение. Но Максима больше всего беспокоило не это. Он теперь ненавидел Москву. Этот город его предал. Притворялся его домом и предал, оказавшись всего-то декорациями для дурацкого спектакля.
Брошенный город периодически горел. Замыкания, утечки, мародеры становились причиной пожаров. В основном мародеры.
Дом на Ленинском проспекте, возле которого стоял Максим выгорел начисто и разрушился. Ветер гонял по двору пепел и тот оседал повсюду, куда мог дотянуться. Серыми хлопьями болтался на детской горке, кружил на баскетбольной площадке. Максим подошел к песочнице, возле которой только что сложили тела двух мародеров. Песочница была полна пеплом.
Максим свернул вчетверо листок бумаги, который только что держал в руках и сунул в нагрудный карман. Это была записка от жены Юрия Макарова: «Юра, если (зачеркнуто) когда ты вернешься, ищи нас в Сосницах. Люблю. Твоя Н.». Эта бумажка была примотана скотчем к ручке входной двери их квартиры.
«Спи спокойно Юрий Сергеич. Найдем.»