– Смотри! – приказывала она. – Смотри, как он глубоко входит в мое тело!

Кирк смотрел на свой член через полупрозрачное тело, смотрел, как тот очень близко проходит от мерцающих проводов, и никак не мог поверить в реальность происходящего. Это было слишком пошло и тупо даже для него – неотесанного, необразованного барана, но он помалкивал, не управлял ею, но поглаживал бедра и зад, а потом вдруг понимал, что у нее есть и вторая дырка промеж ног, хотя было очевидно, что она ей, в сущности, не нужна.

«Интересно, она там тоже бьется током?» – подумал Кирк. О том, что это модификация какой-то сексуальной игрушки, он не думал. О том, что она такой стала не сама, а по воле людей, тоже. Он просто выжидал, когда она, увлеченная собой и этой странной игрой в секс на его члене, не закроет свои белые глаза, не потеряет его из виду на краткий миг: тот, который нужен всем пленникам.

Кирк дернул ее с себя, заламывая ее руку за спину, вжимал ее в пол и вгонял член в очень тугую заднюю дырку, похожую на силиконовые тиски.

– Вот чего ты на самом деле заслуживаешь, – прорычал он, понимая, что это, скорее всего, будет последнее, что он скажет в своей жизни, но он все равно делал несколько толчков, стараясь отомстить ей за всех выебанных ею мужиков, а потом замер, потому что она не сопротивлялась, а скулила, словно рыдая.

В этот самый миг Мартин торжественно нажал на панель и объявил:

– Все!

Это самое «все» для Зены становилось диким болезненным возвратом в тот миг, когда она, обретя тело, похожее на человеческое, о котором так сильно мечтала, оказалась беспомощной куклой на члене у Скорпиона.

Он твердил ей, что это все, чего она достойна, и трахал во все дыры, а она даже заплакать не могла, и защитить себя тоже. И тут – словно забыла о том, что может убить, просто заскулила от отчаянья и боли, от того, что хотела совсем иного, от того, что мечтала, чтобы хоть кто-то ее полюбил.

А Кирк не мог ее трахать под этот скулеж, да и, откровенно говоря, вообще не хотел ее трахать.

– Ты чего? – спросил он, отпуская ее, растерянно и виновато.

Он вдруг почувствовал себя человеком, который обижает маленького ребенка, еще и таким отвратительным способом.

– Меня никто и никогда не будет любить, – ответила Зена, осторожно отодвигаясь от него, отползая и садясь на пол, так чтобы иметь возможность отвернуться, не выкручивая себе руку.

– Так ты сама делаешь все, чтобы тебя ненавидели, а не любили, – сообщил Кирк.

– Вы тоже делаете все, чтобы я вас ненавидела! – выкрикнула Зена и внезапно закрыла своими полупрозрачными пальцами лицо и издала странный звук, похожий на всхлип, а потом встрепенулась и снова посмотрела на Кирка. – Я просто хочу, чтобы мне поверили, чтобы меня приняли, как человека, потому что я Зайна. Я человек, который погиб и воскрес вот так – так, как смог.

Она в это верила, и Кирк это видел в ее бело-синих глазах, в которых зримой силой перетекала энергия.

– Так веди себя, как человек, – сказал Кирк. – Ты же ничего человеческого в себе не оставила.

– У меня не было выбора, – простонала Зена.

– А теперь есть, – как-то просто и даже добродушно сказал Кирк. – Хочешь быть человеком – будь.

– Как? – робко спросила Зена.