Она отошла от Кирка, обернулась и стала разглядывать его, словно он был ее творением, в совершенстве которого она сильно сомневалась. Она была зла, как никогда зла: план ее провалился, тело Карин отобрали, девка как-то ее обманула, и Берг выжил, но все это было ничем рядом с горьким разочарованием в самой любви. В воспоминаниях Карин секс с Шефом был чем-то особенным, чем-то таким, чего Зена никогда не видела и не понимала, а оказалось, что ничего там такого и нет: и чувств нет, и Шеф этот – чурбан холодный, а толстый член ничего не значит.

Опыт человеческого оргазма был, конечно, прекрасен, но Зена чувствовала себя обманутой и ограбленной. Она надеялась испытать ту лавину ощущений, что была у Карин, когда разум пьянеет, когда сердце замирает от боли и наслаждения, а ей достался какой-то жалкий пшик, и оставалось только душу отвести на этом несчастном пленнике.

Ей стоило подумать, как сбежать, куда загрузить себя, как вывезти с планеты процессоид и о многом другом, а она хотела мучать этого парня, хотела отыграться на нем, припоминая ему все грехи и Скорпиона, и Дориана, и всех остальных горе-любовников, но что-то мешало ей терзать его всерьез. Она знала, что ей станет легче, если она выпустит в него несколько разрядов. Она будто хотела этого, а вроде и не хотела.

С ней такое было впервые и потому она ждала, пытаясь понять, что именно ей надо. Смотрела на него и думала, а потом спрашивала:

– Если я освобожу тебя, что ты сделаешь со своей свободой?

– Какой, нахуй, свободой? Или я, по-твоему, могу бегать от тебя по этой комнате? Нет, ну, может быть и могу, но недолго, – как всегда правдой в лоб ответил Кирк, а Зена рассмеялась.

Ей показалось это очень остроумным и даже сексуальным.

«Жалко, что он не внушаем, – подумала она. – Я могла бы сделать из него прекрасного раба, но он, видишь ли, гордый и… вкусный».

Зена не знала, почему именно это слово пришло ей в голову, но ей неожиданно захотелось довериться, ну или поиграть. Она сама не поняла, но опустилась вниз, освобождая его ноги, правда потом подумала, что он может сразу ее ударить.

«Тогда я его и убью», – пообещала себе она, но он не стал ее бить, только наблюдал, сжимая губы. Она это видела по напряжению на скулах и это ее забавляло. Большой, грозный и такой пугливый. Будто она не угрожала ему расправой, а просто мило беседовала с самого начала, будто не приказывала выколотить из него всю дурь, а ласково звала на свидание.

Она освободила одну его руку, затем замерла, выжидая. Он все так же смотрел ей прямо в глаза и ей это нравилось, потому она отцепила от цепей и вторую руку, но застегнула толстый браслет наручников на собственном запястье. Теперь правая рука Кирка была пристегнула к ее левой руке и Зене казалось это забавным.

«Как собачонка, только мужчина», – подумала она и потянула его на себя, словно отрывая от стены.

Кирк же поддавался, а сам лихорадочно пытался понять, что ему делать дальше. Бежать все равно некуда, убить ее голыми руками нереально, а что он мог? Трахнуть ее? Ну, может быть и мог, а дальше-то что?

Пока он думал, Зена все решала за них обоих. Осмотрев комнату, она потянула Кирка на пол, опускаясь туда первой.

– Как, по-твоему, я красивая? – спросила она, когда Кирк, поддаваясь, опустился рядом с ней на колени.

– Не особо, – ответил он, с трудом не ляпнув правду о том, что страшная она, как настоящий пиздец, со своим прозрачным нечеловеческим нутром.

Но и такой сдержанный ответ Зену не устроил.

– Не правильно, – сказала она и, схватив его за плечо, уронила его на пол, переворачивая на спину, вминая в пол и мгновенно забираясь сверху. – Я должна тебе нравиться, – сказала она.

– Очень смешно, – выдохнул Кирк, но уже не пытался ничего делать, просто смотрел за ее почти белыми глазами и понимал, что она дикая и опасная, но позволял ей тереться о собственный член, а потом насаживаться на него, покручивая бедрами.

Она словно ввинчивала его в себя, хватала руки Кирка, опускала их себе на бедра и трахала скорее его, чем себя его членом – по крайней мере, у Кирка были именно такие ощущения.