— Так эта… умер наш хозяин, — сказала она. — Уж полгода как.

Тоскливо вздохнула.

Спросила:

— Мож хлеба вам, господин хороший? Есть чернушка. Утрешний. Вкусный! Такой вы можете только у нас купить. И недорого! А пшеничного уже нету. За пшеничным приходите завтра с утреца. Полуша его мало печёт: уж больно дорогими караваи из пшеницы выходят. Не всем нашенским покупателям они по карману.

— А Полуша… это кто? Новый хозяин?

Щёки девицы налились румянцем.

— Нееет, — протянула она. — Полуша — это наш пекарь. Раньше он помогал мастеру Потусу. А теперечи работает один. Получается у него не так хорошо, как у покойного хозяина. Но хлеб Полуша печёт вкусный! Не хуже, чем другие. Купите один каравай, господин хороший, не пожалеете!

— Я хотел бы увидеть нынешнего хозяина пекарни. Мне сказали, что ею теперь владеет старший сын мастера Потуса. Это так? Как я могу его найти? Мне сообщили, что он желает продать это предприятие. Передайте ему, что мне хотелось бы обсудить с ним условия сделки.

Над моей головой раздался грохот: в комнате на втором этаже что-то упало. На меня с потолка посыпалась известь. Потревоженные мухи снова принялись наворачивать круги.

Продавщица побледнела, испуганно вскинула взгляд вверх, прислушалась.

Я указал пальцем в потолок.

— Господин Потус сейчас у себя?

— Н…наверное, — с трудом выдавила из себя продавщица. — Злится.

«Надеюсь, он не напился до невменяемости. Мне кажется, или он там крушит мебель?»

«Судя по звуку, упало что-то небольшое, — ответил профессор, — но тяжёлое и с приличной высоты: возможно со шкафа или даже с потолка».

— Позовите его, будьте так любезны, — попросил я.

Девица снова помахала ресницами.

— Так… хозяин умер, — сказала она.

— Я говорю о новом владельце пекарни: о господине Потусе-младшем.

— Эта… сын мастера Потуса здеся не живёт, — сказала продавщица. — Он не часто к нам заходит. Всё больше Полуша к нему наведывается. Но его дом туточки: неподалёку. Щас его позовут, господин хороший. Погодите малёха. Вон, можете присесть на лавку. Я щас.