В один из чудесных солнечных весенних дней, я вышел за частокол деревни, не собираясь возвращаться обратно. Направился к Норвичу. Пешком по Царскому тракту путь до столицы предстоял неблизкий. Будет время поразмыслить и обзавестись реальными планами, решил я. Но уже по пути к столице прочувствовал, что иметь статус простого деревенского мужика — то ещё удовольствие.

Мёртвого кулинара я нашёл на поле неподалёку от Норвича. Налёт былой цивилизованности с меня давно слетел — я не постеснялся обобрать и раздеть покойника. Порадовался новым сапогам: размер ноги Карпа Марева лишь слегка больше моего — не беда. Я с удовольствием избавился от старых бомжеватых лохмотьев, преобразившись в бывшего ученика школы. Не постеснялся натянуть на палец и кольцо с эмблемой поварской гильдии.

Полюбовался на своё отражение в мутной луже. Бывший интеллигентный человек (БИЧ), которым я сам себе казался до находки тела кулинара, преобразился в городского оборванца — вполне приличный образ для жителя этого мира. Плечи мои оказались широковаты: камзол бывшего студента растянулся, затрещал по швам, едва прикрыл мне живот. Но серая шляпа на моих каштановых кудрях смотрелась весьма неплохо.

Я провёл ладонью по гладкому подбородку. Заклинания профессора избавили меня от усов и бороды сразу же после ухода из Следков — по моей просьбе: я так и не привык к растительности на лице. Ещё профессор подправил мне нос. Теперь тот не смотрел в сторону, как раньше — казался ровным, пусть и с едва заметной горбинкой. Да и новые зубы за прошедший год успели отрасти — я перестал шепелявить.

— Куда дальше, мэтр? — спросил я вслух.

Мэтр Рогов посоветовал мне первым делом посетить небольшую пещерку на склоне горы в часе неспешной ходьбы от Южных городских ворот Норвича.

Туда я и направился.

Путь оказался нетрудным: топать по пыльной дороге в сапогах удобней, чем в кожаных обмотках. Пещеру я отыскал лишь благодаря маячку, оставленному там в своё время профессором (мэтр меня и направлял) — по прошествии десяти веков тот исправно подавал сигнал. Забрал из шкатулки, покрытой толстым слоем пыли, только мешочки с драгоценными камнями: решил не светить перед торговцами старинные монеты.

В трактире неподалёку от Норвича я провёл ночь. Личина кулинара сработала: никто не попытался отправить меня ночевать в конюшню. Я убедился, что спать на кровати в отдельной комнате — лучше, чем ворочаться на кучке несвежего сена в пропахшем лошадиным навозом деревянном сарае. Да и мягкий тёплый бок трактирной девки, принявшей чаевые за аванс — лучше, чем компания мышей и крыс.

В Норвич я идти всё же не решился. Пусть и хотел посмотреть на то место, где стояла раньше академия магии. Ещё месяц назад я беседовал с возвращавшимся из Норвича путником — тот рассказал, что академию магии так и не восстановили. Не знаю, расстроило ли это известие мэтра Рогова (прежнего бы — наверняка расстроило): тот отреагировал на него спокойно, как и на то, что магии теперь обучали не всех одарённых, и только в закрытых клановых школах.

Я постоял около городских ворот столицы, поглазел на белокаменные стены, на толпы путников, на хмурые лица стражников. Кошель с деньгами и мешочки с разноцветными камнями обещали спокойную и сытую жизнь. Но не гарантировали вступление в крельскую гильдию магов. Я попытался представить, чем займусь в столице. Взглянул на теперь уже своё кольцо поварской гильдии.

«Скажи-ка мне, мэтр, как кулинар кулинару: ты готовить умеешь?» — обратился я к Мяснику.

«В прошлой жизни я предпочитал питаться в столовой академии, — ответил профессор Рогов, — или приобретал готовые блюда в других местах. Мои познания в поварском искусстве ограничены приготовлением кофе. Тут я добился успеха: не представлял, как можно работать без этого напитка. Ещё я изучил полугодовой теоретический курс кулинарной магии».

Я задумался.

Попытался сообразить, когда мне приходилось возиться с продуктами и насколько хорошо у меня это получалось. Случаев своего появления у плиты выудил из памяти немного. Сумел припомнить из поварского арсенала, помимо шашлыков, жаренной на углях рыбы и приправленной пеплом и еловой хвоей ухи, лишь бутерброды, яичницу и жареную картошку.

«Ясно. Поварёнок из меня пока никакой. Для работы шеф-поваром в ресторанах столицы не гожусь. Чувствую, меня в Норвиче вообще никто к продуктам не подпустит — с моими-то умениями. Можно было бы записаться в столичные мажоры-бездельники, но не с нынешним статусом и знанием этого мира. В Следках я если чему-то научился — то это коровам хвосты крутить».

Покачал головой.

«Пока я слишком выбиваюсь из образа местного жителя — даже на постоялых дворах это замечал. Сумасшедшему крестьянину из далёкой деревни такое поведение простительно. Но для выпускника кулинарной школы незнание нынешних реалий может выглядеть излишне подозрительным. Так я и оглянуться не успею, как окажусь в какой-нибудь местной каталажке».

Я смотрел на шагавшую к воротам Норвича разношерстную публику.

И размышлял: