Мышка резко открыла глаза, уставившись на серый облупленный потолок. Больше не чувствуя себя бумажной, она ощутила ноющую боль на сгибе локтя и между большим и указательным пальцами левой руки. Скосив глаза, она обнаружила, что лежит на больничной кушетке, а сквозь прозрачные трубки катетеров в нее вливается какая-то желтоватая жидкость.

Тело ломило так, будто она сутки пролежала голышом на холодном камне, лицо чесалось неимоверно, во рту ощущался жуткий привкус протухшей кислятины и желчи, а в глаза будто песка насыпали.

Сглотнув, Мышка попыталась вспомнить, что же произошло. Выключение электроэнергии, кромешная тьма и жуткое существо, которое они с напарником расстреляли. Звуки чавканья, топотки и клекот. Сильнейшая боль, поразившая ее, когда включили свет. Спутанные мысли, которые, казалось, принадлежали не ей.

Где напарник? А что если его тоже поразил странный недуг, подкосивший Мышку?

И этот голос из сна… он ей показался, что-ли?

– Очнулась наконец-то!

Нет. Не показался.

Все еще до конца не веря, что это происходит с ней, Мышка повернула голову. На низком обшарпанном стульчике возле ее кушетки сидела Голубка.

И улыбалась.

– Чт… что ты здесь делаешь? – прохрипела Мышка. – Где Сокол? Он жив? С ним все в порядке?

Улыбка патрульной увяла. Теперь ее взгляде можно было прочитать сочувствие. Она вздохнула и закинула ногу на ногу и сложила руки на груди. Даже здесь, в мире Харо, Голубка умудрялась выглядеть сногсшибательно. Она укоротила свои шикарные черные волосы, и теперь они торчали во все стороны в художественном беспорядке. Темно-синяя рубашка была застегнута отнюдь не на все пуговицы, открывая ярко-зеленый бюстгальтер, а длинная черная юбка в пол имела настолько широкий разрез сбоку, что была видна полоска ярко-зеленых же трусиков.

Мышка подумала, что это глупо: так наряжаться в мир, полный полутораков и жеронов, что бы это ни было.

– Отвечаю, но не по порядку, – начала Голубка. – Сокол жив. С ним не все в порядке, но будет. Он в соседней комнате, с ним Клещ. А здесь мы потому, что, дорогая моя, вы начали фонить, как последние попаданцы…

Смысл последней фразы дошел до Мышки не сразу. Разум откровенно отказывался воспринимать ее всерьез.

– Что? – тупо переспросила она.

Голубка вздохнула.

– Что слышала. Вы фоните. Оба.

– Не может быть! – воскликнула Мышка. Слова Голубки были настолько абсурдны, что она забыла про боль. – Мы – патрульные, мы не можем фонить! Или… можем?

Стало страшно. Страшно настолько, что перехватило дух. Стараясь дышать ровно, Мышка вцепилась взглядом в Голубку. – Вы с Клещем пришли за нами? Вы… то есть, мы – ваше дело?

Голубка скривила губы в горькой улыбке. Было очевидно, что ей совершенно не нравится происходящее. Когда она медленно кивнула, Мышка поняла, что это конец. Что бы ни случилось, что бы не послужило всему причиной, они с Соколом обречены.