– Верно. И не спрашивай, как я их достал. В нашем возрасте мы давно уже должны быть абсолютно лишены волос, – напарник, облаченный в темно-коричневый костюм-тройку, белоснежную рубашку и начищенные до блеска черные туфли, прошел к кровати и вывалил на нее два парика. Один из них был белым, другой – разноцветным.

Мышка сделала еще один глоток нирата.

– Разноцветный, очевидно, для тебя? – подмигнула она.

– Не мечтай даже, – отрезал Сокол. Он взял в руки копну белых волокон и подошел к зеркалу, висящему на стене рядом с дверью. С отвращением собрал свои белые волосы и спрятал их под париком.

– Ты почти не изменился, – заметила Мышка. Допив нират, она поднялась с постели и, преобразив пижаму в пышное лилово-белое платье с черным корсетом, взяла свой парик и встала рядом с напарником. – И ты надо мной издеваешься, – заключила она, когда желто-синие локоны искусственных волос обрамили ее лицо.

– Нет, – Сокол ухмыльнулся. – Сейчас в моде контрасты.

– Я заметила, – мрачно ответила Мышка, делая свое платье синим, чтобы дикая цветовая гамма перестала раздражать хотя бы ее саму. – Почему ты мне красный не взял?

Сокол посмотрел на нее через зеркало. В его слепом взгляде ничего нельзя было прочитать, однако Мышка знала его слишком давно.

И кажется, она знала ответ.

– Теперь рыба отомщена, – подтвердив ее предположение, сказал Сокол. – Умывайся. Нам пора.

Умытые ядовитым дождем улицы города выглядели неприветливо. А точнее – пахли. Тошнотворный запах отравленной небесами воды заставлял Мышку морщиться. Но позывов избавиться от завтрака преждевременно не ощущала. Надо думать, аборигены что-то добавляли в еду чтобы не умереть от голода.

Порадовавшись этому факту, Мышка поправила парик и повела головой. Зов был очень слабым, направление едва угадывалось, а о расстоянии и говорить было нечего. На самом деле, еще в мире Шзар зов казался каким-то неправильным. Но в итоге ведь Сокол нашел «этих»? Или это они его нашли?

Очевидно, зов напрямую был связан с наличием камуфляжа. Проклятье, они – патрульные, а не обычные попаданцы! Но если раньше разница была очевидной, то сейчас Мышка ее почти не видела. Этак вскоре на них самих охоту начнут. Та же Голубка с напарником, например.

Может, поэтому Сокол и дал ей то, что она хотела?

– Я почти не чувствую направления, – проскрипел Сокол, будто тревожному чувству Мышки был нужен дополнительный повод.

Первый их не любит. Может, поэтому вместе и поставил? Ведь Мышка была одной из тех, кто попал в междумирье сдохнув в родном мире! И Сокол – тоже. А это значило, что им нечего терять. А это значило, что они будут вести себя довольно своевольно. Они и вели. Плевали на правило развоплощать тех, кто не поддается извлечению, что сильно подорвало их авторитет. Первый ругался, грозился отправить их в посмертие, развоплотить… но патрульных не так уж и много.

А патрульным можно стать только попав в Паутину. В то место, что существует вне времени и пространства, соединяющее в себе нити десятков тысяч миров. В то место, куда невозможно попасть.

Почти.

По сути, Мышка с Соколом когда-то выиграли шанс из миллиона. Шанс прожить жизнь до конца, а не умереть молодыми.

Может быть, именно поэтому они не хотели развоплощать тех несчастных, кто попал в чужой мир случайно, без злого умысла. Не их вина, что присутствие чужака может этот мир уничтожить.