Прохладный металл студил кожу. Дверь оказалась не заперта, и я возблагодарил небо за то, что мне хватило решимости встать и проверить это. Прислушавшись, я стал ждать.

Со стороны, если бы кто-то мог видеть меня, наверное, я являл собою уморительное зрелище: здоровенный лоб испугался злого дядю проводника и крадется на цыпочках, стараясь не дышать.

Но я ничего забавного в происходящем не видел и никогда в жизни не был более сосредоточен на том, что мне предстояло сделать. Слух мой обострился – возможно, еще и потому, что глаза почти ничего не видели.

Шаг – приготовиться! Звук отъезжающей двери – мой шанс. Дверь заскользила, и в тот же миг – потрясающая синхронность! – замочек защелкнулся, обещая сохранить мою тайну, уберечь меня от проводника.

«Все порядке, я смог, справился, все хорошо», – уговаривал я себя, тем же маневром отходя от двери и возвращаясь в постель. Лег на бок, лицом к стене, и замер. Закутавшись в простыню, лежал и дрожал, как щенок, выброшенный из дому в дождливую погоду.

Проводник подходил все ближе, но теперь бояться мне было нечего (а может, этого не стоило делать изначально, я сдуру навоображал себе всякой ерунды?). Он должен был убедиться, что дверь заперта, и пройти мимо.

«Убирайся! Вали отсюда!» – кричал я про себя, вкладывая в эти слова всю силу убеждения, на какую был способен. По-моему, мысли были такие громкие, что позволяли себя услышать.

Шаги замерли возле нашей двери.

Я перестал дышать. Ладони непроизвольно сжались в кулаки, все тело задеревенело.

«Пройди мимо! Пройди мимо!»

Но проводник медлил. Стоял там, за дверью, и не желал двигаться дальше. Мысленным взором я видел его: форменный темно-синий костюм, застегнутый на все пуговицы, гладко выбритый подбородок, ледяной немигающий взгляд, устремленный прямо перед собой. Губы, так плотно сжатые в узкую линию, что почти исчезли с лица.

Он стоял, смотрел и – видел меня сквозь дверь? Меня – скорчившегося, сжавшегося в комок на своей полке, трясущегося от страха и дурного предчувствия, уже не отличающего сна от яви…

«Все это тоже может оказаться сном? Может же?»

А в следующую минуту дверь легко отодвинулась в сторону. Отъехала, словно не была заперта, словно я не дрожал от ужаса, пытаясь как можно тише и незаметнее закрыть ее на замок!

Запоры и засовы нипочем тому, кто действительно хочет оказаться внутри, подумалось мне. Сам не понимаю, как удалось сдержаться, но только я не издал ни звука и не оглянулся на дверь.

Темное купе затопил желтоватый свет: в коридоре были включены лампы. Веки мои дрожали, и я был рад хотя бы тому, что лежу не на спине, а на боку, да и простыня натянута высоко, так что проводник может видеть лишь мою макушку.

Вот только если он вправду способен прозревать сквозь преграды, то эти уловки просто смешны, он отлично знает, что я не сплю.

Застывшая в дверях фигура не шевелилась. Ни единого звука не раздавалось, даже Тамара будто бы перестала дышать. Собственного дыхания, как и дыхания проводника, я не слышал тоже. Только деловитый стук колес нарушал тишину.

Дверь все не закрывалась, но и внутрь проводник не ступал.

«Чего он ждет?» – тоскливо думал я.