Глава 10

Ткнувшись лбом в твердь перед собой, я открыл глаза. Лицо горело, дышать было больно, сердце колотилось с такой силой, будто хотело вырваться из грудной клетки и засиять, освещая кромешную тьму, как сердце Данко.

Я поспешно ощупывал стену перед собой. Странно, на каменную она не похожа – скорее пластик. И почему я не стою, а лежу? И вдобавок стук… Что за стук? Меня покачивает, и вроде бы рядом чье-то дыхание, хотя в квартире я был один.

Сознание возвращалось постепенно, будто я выныривал на поверхность пруда, пробиваясь сквозь толщу мутно-зеленой воды. В голове потихоньку прояснялось. Память, кусок за куском, как хозяева кидают мясо дворняге, подбрасывала мне одну деталь за другой: я вспоминал, где нахожусь и что со мной.

Теперь все понятно. Не знаю, плакать или смеяться, радоваться или горевать, но все встало на свои места. Меня качает, потому что я еду в поезде. Лбом треснулся не о заложенное кирпичами окно, а об стену: лежу на боку на своей полке. Вокруг темно, потому что ночь все-таки наступила.

Закряхтев, я перевернулся на спину, вытянул слегка затекшие ноги. Покупка сумки, поход в магазин, превращение в девушку, черные хищные сгустки, звонок Нели, непроницаемая каменная стена вместо окна – это была лишь иллюзия. Но какая живая! Какая яркая! Одна картинка вложена в другую наподобие матрешек. Я пробкой выскакивал из первого фрагмента и попадал во второй…

А что, если и сейчас я все еще сплю? В какой же мир мне тогда «выпадать» из поезда? Куда просыпаться – как бы странно это ни звучало?

На всякий случай я ущипнул себя за руку. Щипок вышел чувствительный, да и лоб слегка побаливал – об стенку я тоже приложился не слабо. Боль есть, в туалет хочется, так что я реальном мире, можно не сомневаться. Надо поскорее забыть об увиденном кошмаре. Мне и наяву хватает загадок, ничего удивительного, что снятся такие дикие, нелепые сны.

Что стемнело – это хорошо, даже отлично. Светило зашло-таки, и, значит, в природе все нормально. Видимо, я от всех испытанных потрясений слегка поплыл, перепутал закатное солнце с рассветным. А потом лег и сам не заметил, как заснул.

Поезд мчался сквозь ночь, стуча колесами. Была ли остановка, пока я спал? Мне хотелось верить, что да, но раз уж проверить данный факт невозможно, то лучше и не думать об этом.

Я приподнялся на локте, выглянул в окно. Оно было занавешено, я отодвинул ткань и присмотрелся. Темень, ничего не рассмотреть, как ни старайся.

Жуткая, губительная все же штука – темнота. Если долго вглядываться в нее, начинает казаться, что там, в глубине, обитают неведомые чудовища – настолько ужасные, непостижимые, что при одном лишь взгляде на них можно лишиться разума.

«Твой перепуганный взор для них – маяк в вечной ночи. Твой страх и трепет призывают их из бездны, и они выползают наружу, цепляясь за ее края когтистыми лапами. Приближаются, подступая все ближе. Смотрят на тебя, ухмыляются кровожадно. Слюна капает с острых клыков, глаза горят неутолимой жаждой. Броситься и утащить за собой, забрать туда, откуда нет возврата, – вот что им нужно. Еще немного – и ты не успеешь отвести взгляд…»

Хватит пугать себя! Что за детский сад! Я моргнул и откинулся на подушку. Надо попытаться снова заснуть. Спать и спать, пока не наступит утро, – брать пример с Тамары, которая сладко похрапывает на своей койке в метре от меня.

«Ххх-пфф, ххх-пфф», – слышится с ее стороны.

Мирно, бесперебойно, словно машина работает. Верхние полки, наверное, пусты: оттуда никаких звуков не доносится. Я закрыл глаза, пытаясь заснуть, но теперь, когда начал прислушиваться к Тамариному сопению, оно стало раздражать. Странное дело, минуту назад и внимания не обращал, а сейчас будто ничего в мире не существует, кроме назойливого «ххх-пфф». Как уснешь под эту музыку?

Толкнуть Тамару вбок? Может, повернется на бок и перестанет. Или лучше встать и выйти в коридор, прогуляться до туалета. А к тому моменту, как вернусь, возможно, она прекратит храпеть.

Так и сделаю. Я сбросил простыню и собрался встать, но тут же замер на месте.