— Ну и что?

— На самом деле это очень важно. Пока не знаю, почему, но важно.

Малоун терпеливо ждал объяснений.

— Сэм прав в своих подозрениях. Тайное сообщество существует. Мои детективы подтвердили, что в Париже в последнее время регулярно встречаются пять человек. Но Сэму я ничего не говорил.

— Тот самый Парижский клуб?

Торвальдсен пожал плечами. Его лоб слегка блестел от проступившего пота, хотя в комнате было прохладно.

— Каждый имеет право встречаться с кем хочет, — заметил Малоун.

— Эти люди — другое дело. Они ставят эксперименты. В прошлом году они внесли дисбаланс в банковскую систему России. В Аргентине искусственно сбили цены акций, скупили по дешевке, затем провели обратную операцию — и продали с бешеной прибылью. Примерно то же они провернули в Индонезии и Колумбии. Действуют пока осторожно, будто прощупывают почву.

— И сильно они могут навредить? У государств крепкая защита финансовых систем.

— Не такая уж крепкая, Коттон, — возразил датчанин. — В основном это громкие слова, подкрепить которые большинству нечем. Особенно если преступники будут действовать целенаправленно. Обратите внимание, какие страны попали под удар — страны с жестким режимом правления, централизованной властью и ограниченными гражданскими правами. Где демократия либо в зачаточном состоянии, либо отсутствует вообще.

— По-твоему, это имеет значение?

— Имеет. Финансисты-заговорщики прекрасно разбираются в своем деле. Я проверял. У них все отлично организовано. — В голосе Торвальдсена звучала насмешка. — Элена Рамирес Рико собирала материал на Кабрала и Эшби. Я многое узнал об англичанине. Он убрал бы Элену более… изящно. Однако его компаньон устроил расправу на свой манер. Полагаю, Эшби не обрадовала бойня на площади, но… что сделано, то сделано. Главное — цель достигнута.

У Малоуна противно засосало под ложечкой.

— Ты собираешься его убить? Как Кабрала?

Друг молча смотрел на фотографии.

— Эшби неизвестно о сегодняшней вылазке сообщника, — наконец проронил он. — Иначе наш лорд понял бы, что выдан. Чтобы сохранить свой промах в тайне, Кабрал явился на дело сам.

Датчанин говорил машинально, словно все уже решил, однако за его словами чувствовалась недосказанность.

— Хенрик, объясни, что происходит на самом деле?

— История непростая, Коттон. И началась она в тот день, когда умер Наполеон Бонапарт…