А мальчик-то готов...

На раздражающе расслабленном лице не проскакивает ни одной лишней эмоции. Беспокойные пальцы также поглаживают Лизкино плечо, а в чёрных щёлочках глаз не прочесть ни одной мысли, и только мимолётное скольжение языка по пересохшим губам выдаёт истинное положение дел. Его невольный отклик неожиданно выуживает забитую на самое дно потребность вернуться в пропахшие сыростью стены общежития, где я впервые в жизни почувствовала себя единственной. Пусть всего пару молчаливых часов, но во мне никогда и никто так не растворялся.

И не жалею ведь, как бы эгоистично не звучало. Ни секунды не жалею, просто растерялась. Не по мне эта потеря контроля, даже без Лизки как-то всё слишком: взгляды голодные, наглость бесючая – никаких норм, одни голые инстинкты. Спасать нужно сестру, и себя заодно, чем скорее, тем лучше. Пока не стало слишком поздно.

Мрачно улыбаясь, с садистским усердием режу свой стейк, беспощадно усиливая нажим стопы на главный предмет его гордости. Ёрзает едва заметно. Больно? Так пусть валит гордиться им в другое место, нам проблемы не нужны.

– Верочка, как там наш пирог?!

Пожимаю плечами, не отрывая убийственного взгляда от воркующей парочки. Какой ещё к чёрту пирог, мама?..

Не знаю, конкретно какой реакции я хотела от Лиха, ведь мгновенно испариться он может разве что прыжком в окно, но глядя на его непринуждённое до неприличия интимное перешёптывание с Лизкой, наконец убеждаюсь, как глупо ждать немедленной капитуляции.

Выходцы криминальной окраины не видят разницы между такими понятиями как "принять" и "отнять". Они заточены исключительно отбирать, неважно как, что и у кого. Отбивать сестру и самоуважение, видимо, придётся аналогичными методами.

Резко убрав ногу, с возмущением отмечаю проскочившую по его губам ухмылку. Смейся, смейся, победитель.

Последующие четверть часа с прилежностью выдрессированного пёсика помогаю матери реанимировать подгоревший десерт, убираю со стола, и всячески игнорирую снующего по квартире Матвея, которому Лиза для отвода родительских глаз устроила здесь подробную экскурсию. Хоть бы платье на ней как следует одёргивал, бесстыдник, после знакомства с очередной комнатой.

Мать, конечно всё прекрасно замечает, но на мою попытку вставить свои пять копеек, словно невзначай напоминает, что в возрасте Лизы у меня уже давно был молодой человек. Сравнила, вечно краснеющего девственника-рифмоплёта и этот ходячий тестостерон! Матвею до Денискиного благородства далеко, а я... Я до сих пор жалею, что пару лет назад выбрала более решительного Сашу. Зато приобрела надёжного друга в лице Дениса, пусть он и далеко теперь.

Фирменный пирог остался почти нетронутым. Я цежу четвёртый бокал вина, глядя как Лизка с мечтательной непосредственностью примеряет на палец колечко из фольги. Смотрю, и колотит всю от неотвязной мысли, что сестра повторяет мою ошибку.

Матвей всё чаще выходит курить, какой-то весь дёрганый, будто сел задницей на кактус. В который раз проводив его взглядом до двери гостиной, прихожу к злорадному выводу, что наш самоуверенный Лихо не по плечу взвалил себе две ноши разом, другими словами – перевозбудился. Вот и отлично, пора и честь знать. Самое время на выход.

– Спасибо за гостеприимство, – заглядывает он в комнату и как-то фальшиво улыбается мгновенно сникнувшей Лизке. – Пойду я, дела ждут.

Ага, видела я твои дела, беспредельщик.

Но, проводив его спину мрачным взглядом, морщусь от раздирающих грудь противоречий и в последний момент перехватываю Матвея в прихожей.

– Вера? – Лихо смотрит на мои пальцы, намертво вцепившиеся в капюшон своей куртки, едва ли не с большим недоумением, чем вышедшие проводить гостя Лиза и родители. Прикрываю на секунду глаза, оглушённая внутренним спором:

Господи, что я опять творю? Нельзя так с человеком...

А с Лизой, значит, можно?!

Пусть идёт, так будет правильнее.