Это диалог без слов.

Его немое «Помни, я рядом. Сейчас. Всегда. Только позови».

На негнущихся ногах иду к воротам. Иду как на казнь, загоняя в себя желание перейти на бег. Причём в какую сторону хочу бежать так сразу сказать сложно.

«Не звони мне больше».

Брезгливый голос из прошлого – как удар в солнечное сплетение.

Он идёт из подсознания постоянным фоном.

Глупо убеждать себя, что всё давно забыто. Я знаю, что Лиза не простила меня. Постоянно вспоминаю, как близки мы с ней были когда-то. Как она ревела в трубку, проклиная Лиховского. Помню слово в слово, и не могу сдержаться от слёз.

Пара шагов, а я уже полностью вымотана.

Я уговорила себя отпустить прошлое. Убедила в этом свой ум, но в душе всё равно прочно обосновалось чувство вины. Оно меня душит, потому что вместе с Матвеем, я словно сманила от сестры женское счастье.

Знаю, что мать тоже винит во всём меня. Она никогда не говорит открыто, но с какой-то садисткой дотошностью посвящает в очередную Лизкину личную драму.

Парень, с которым сестра готовилась к свадьбе, попал в аварию. Повезло, что выжил. Не повезло, что в машине с ним была путана. Второму – молодому успешному предпринимателю, светил срок за мошенничество. Он сбежал из страны. Один. И вот полгода назад её снова бросил жених. За неделю до свадьбы. Были приглашены гости, куплено платье, а рано утром он позвонил из другого города, сказать, что в командировке столкнулся с бывшей. Видимо, столкновение вышло фатальным. Для Лизы точно.

И вот теперь, спустя почти шесть лет молчания, она сама приехала к моим воротам.

Холодный дождь бьёт в лицо, с остервенением размывая бегущие слёзы. Мне хочется броситься к сестре, обнять. Мы ведь так дружны были когда-то, так близки. Но что-то мешает мне. Наверное, нечитаемый взгляд, каким она смотрит на окна нашей с Лиховским кухни.

Что она видит там? Моего мужа, отца моего сына? Или свою первую любовь... первую ложь... первую боль?

В голове столько вопросов, но почему-то я спрашиваю совсем другое:

– Зайдёшь?

Лиза продолжает неподвижно стоять у машины. Под тонким плащом угадывается выраженная худоба. Исчезла юношеская округлость, черты лица заострились, взгляд прямой, цепкий, серьёзный. В руке изящный сложенный зонт. Типаж – железная леди. И больше нет в ней даже тени от той взбалмошной девчонки, что так отчаянно убивалась по Лиховскому.

– Нет... – Быстрый взгляд на меня, ещё один на окно, где Лихо в этот момент треплет по волосам смеющегося Артёмку, и повторяет уже уверенно: – Нет, у меня самолёт через пару часов. Давно собиралась приехать, всё откладывала. Теперь время поджимает. Слишком долго решалась.

Лиза делает шаг ко мне, раскрывает зонт над нашими головами.

– Какой самолёт? Мать ничего такого не говорила...