— Да вот неправда, — возразил Янгфанхофен. — Во-первых, я не внук Древнейшего. Я скорее его… сын, потому что мой отец был непосредственно его плотью, а это, знаете ли… А во-вторых, я объективен. Стараюсь быть. Я признаю, что боги — существа благие… в целом. Не настолько, как считают некоторые, но в целом… понимаете, они просто другие. Мыслят иными категориями.

— Ты это уже говорил.

— Ну и еще раз скажу.

— Значит, он твой… дед, — сделал акцент на последнем слове Бельзедор. — Слушай… а вот этот портрет… про который ты сказал, что это старый клиент…

— Ой, ты догадался! — картинно взмахнул полотенцем Янгфанхофен. — Ну да, ну да, это не совсем клиент… хотя в каком-то смысле он заходит… вот только что заходил.

— Да, теперь вижу сходство, — пристально уставился на картину Бельзедор. — Если подретушировать и закрыть рот… Вот, значит, как выглядел Всеблагий.

— А как выглядела его жена? — спросил Дегатти. — Аэсса Штормовая?

— Да как хотела. Она была океаном, Дегатти.

— Ну по умолчанию как она выглядела? У богов же есть самые привычные облики?

— Слушай, то, как мы их видим, и то, как я их описываю в рассказе… я ведь тоже не могу рассказать о них то, чего не могу осмыслить. Я могу чуть больше, чем вы, но в этом случае не могу рассказать так, чтобы вы поняли. В вашем разуме просто нет механизмов, которые позволили бы подобное понять. Поэтому я описываю их в привычных вам категориях…

— Слушай, Янгфанхофен, ответь на простой вопрос. Портрет Всеблагого у тебя же висит. Значит, и у Аэссы был какой-то облик, который я могу представить.

— Ох… — вздохнул Янгхфанхофен. — Ты видел Ярлык Мазекресс?

— Нет. Где бы я его увидел?

— Хм… ладно, короче, ее Ярлык выглядит как жена Древнейшего.

— Серьезно? — удивился Бельзедор. — А откуда ей знать, как выглядела Аэсса?

— Потому что она Сердце ее мужа, Бельзедор. Ее образ продолжает там жить.

— Как поэтично… но это чушь какая-то.

— Бельзедор, я тебя сейчас тесаком рубану.

— Ну все, все, ты уже не способен на конструктив, я понял.

— Это не чушь, — недовольно повторил Янгфанхофен. — Органы Древнейшего не были его органами буквально… то есть в некотором смысле и буквально тоже. Но вообще они, в том числе мой отец — это воплощенные материально идеи. Идея Желудка, идея Зубов… идея Сердца. Они оформились в виде демонов, но остались Желудком, Зубами, Сердцем. Со всеми представлениями о них, правильными и неправильными. В том числе и чисто субъективными, как то, что Сердце — вместилище любви.