Он усмехнулся и покачал головой:
— Думаю, надо прояснить это между нами, нет? Чтобы ты нервничала чуть меньше, когда я приближаюсь.
Она досадливо поджала губа, но он лишь тепло улыбнулся, молчаливо говоря — все в порядке.
— Будь мне, как драконьему князюшке, лет шестьсот от роду — как знать, какой была бы моя реакция. Нам с тобой, думаю, очень повезло, что мы оба уже переросли одни вещи и доросли до других. Мстислава… Прошлого не изменить — ни твоего, ни моего. И в моей жизни, можешь поверить на слово, предостаточно было такого, чем я не горжусь — одно то, что творилось во времена Звериных Войн, чего стоит. Да и к власти я пришел, скажем, не по розовым лепесткам. И я не хотел бы тебе всей этой боли и вины, но рад, что ты — это ты, а не какая-то глупая малолетка. Понятия не имею, что бы с ней делал.
Фло хмыкнула и собралась уже выродить несколько вариантов возможных действий, но тут снизу раздались громкие голоса. Тут же в дверь осторожно постучали.
— Ну? — вопросил Михал грозно.
Растрепанный Чеба, проскользнувший в комнату, смотрел со смесью вины и веселья.
— Простите, что мешаю, — сказал он. — Меня тоже дёрнули очень не вовремя, если вас это утешит. Но увы — там княгиня изволит дела по трактиру передавать. Просила, чтобы вы спустились ненадолго, подписались.
— А с Казначеем и его секретарями этот вопрос потом уладить никак нельзя? — вопросил Михал грозно.
— Нет, — смех в глазах Чебы стал ещё очевидней. — Княгиня сказала, что не доверит проходимцу вроде Казначея бумаги на свой трактир.
Фло уткнулась лицом в колени, гася приступ смеха.
— Ага, — сказал Михал. — Напомни мне, будь так добр, отправить подарок господину Осу с наилучшими пожеланиями, терпения в том числе — благо, оно ему ой как понадобится.
То было зябкое и очень неуютное утро — таким оно бывает почти всегда перед дальней дорожкой.
Ирейн было тоскливо. Хоть она стребовала с Тира обещание сюда когда-нибудь наведаться, но и сама понимала, что уезжает навсегда, по-настоящему вернуться в уютную трактирную рутину, в сонный покой маленького городка, в устоявшуюся человеческую жизнь уже не получится. От этого на неё накатывала паника (и сама ведь согласилась, дура эдакая, сама!!). Накручивая себя все больше, она превращалась, если быть совсем честно, в ту ещё стервозу, клепающую мозг всем окружающим с завидным упорством, свойственным разве что голодной, неудовлетворенной, невыспавшейся женщине в красные дни, которая, словно всего прочего было мало, ещё и не влезла в любимое платье.
Досталось за эту ночь, предсказуемо, всем.
Начала она с того, что попросила Казначея оформить бумаги для трактира лично и отвергла двенадцать вариантов, демонстративно порвав его писанину (безупречно составленную, конечно) на мелкие кусочки, не забывая придираться к каждой запятой. Надо отдать Серому должное — на его лице ни единый мускул не дрогнул. Высокий класс, что уж там.
В сторону Тира, попытавшегося было мягко вмешаться, полетела круговерть эмоций настолько характерных, что князь примолк и предпочёл позволить лучшему другу и новообретённой паре разбираться самим. Мудро с его стороны — Ирейн все ещё злилась на эту парочку и считала себя вправе получить небольшую, так сказать, моральную компенсацию.
Ей удалось-таки сманить вниз Фло под смехотворным предлогом — не могла не проверить, все ли с той в порядке, ибо мощный, хмурый Медведь доверия ну никак не внушал. По её опыту, мужик с такой вот рубленой упрямой челюстью просто не может быть милашкой, потому Ирейн выдохнула с некоторым облегчением, увидев в глазах нечисти лишь веселье. Это не помешало, правда, походя пофыркать на рыжую феечку, что пыталась убить Фло. Злиться на девицу всерьёз Ирейн не могла, благо та лишь исполняла приказ, но вид на себя постаралась нацепить максимально недовольный. А то расслабилась, ушастая, с медвежьим помощником развлекается, как так и надо, пока другие работают! (И да, Ирейн было за себя немного стыдно; но лишь слегка. В конечном итоге, ни один человек не может быть вечно всепонимающим и всепрощающим — если, конечно, он не овощ).
К веселью попытались было присоединиться окопавшиеся в её трактире оборотни, но Ирейн поздоровалась с ними с таким радостно-угрожающим видом, что даже наглый лис, смазливый желтоглазый блондин с лицом законченной сволочи, предпочёл "выказать почтение княгине" и быстренько исчезнуть.
Это он мудро поступил.