Гай оживился. Разговор начинал eму нравиться.

— За что, если не секрет?

— Ну, это неважно. Не по уголовным делам. Просто не поладил с новым режи­мом... Что касается коммунистов, то из всех противников фашизма они, по-моему, са­мые серьезные...

— Согласен. А из Германии вас выслали?

— Как бы не так! — Фриц снова улыб­нулся. Улыбка делала его суровое мор­щинистое лицо очень добрым, каким-то до­машним. — Пришлось бежать. Спасибо, по­могли друзья.

Они помолчали. Фриц выбил золу из трубки в пепельницу, поднял свои серые усталые глаза на Гая и спросил с легкой иронией:

— Вы, значит, свою войну закончили?

— Выходит, закончил.

— А вам не кажется, что Адольф Гитлер свою войну только собирается начать?

— Не думал над этим.

Фриц размеренно принялся набивать трубку из кожаного кисета, уминая табак пальцем и приговаривая ворчливо:

— Я не думал, ты не думал, они не ду­мали, мы не думали... Что же получится?

Теперь улыбнулся Гай.

— По-моему, наш разговор уже доста­точно откровенен. Что вы предлагаете? Не стесняйтесь, я, кажется, не из болтливых.

Фриц посмотрел на него из-под своих мохнатых седых бровей.

— Это я знаю.

— Откуда бы? — не скрыл удивления Гай.

— Вы знакомы с Гансом Копецким? — вопросом на вопрос ответил Фриц.

— Ганс из Праги? — воскликнул Гай. — Ну еще бы!

Ганс Копецкий был радистом и служил в контрразведке в Мадриде. Гай познако­мился с ним весной тридцать седьмого — они вместе выполняли одно специальное задание в тылу у франкистов. После того случая Гаю предлагали перейти в контрраз­ведку, но он отказался, не пожелав остав­лять товарищей по Интербригаде.