Бортинженер вышел.

  Дьюи повернулся к Зайцеву.

  - Виктор, ну зачем Вы его дразните? Конечно, Энтони - не подарок. Но он - прекрасный бортинженер. И в проекте "Эдем" почти с самого начала - дольше, чем любой из нас.

  - Я все понимаю, проф, - слегка виновато пробормотал Зайцев, - Но это восторженное прославление Пана сильно отдает криками "Да здравствует Сталин!" перед расстрелом в подвалах Лубянки.

  - А бывало и такое? - недоверчиво уточнил Дьюи.

  От удивления профессор даже подался вперед, приняв крайне неудобное положение в шезлонге.

  - Клевещут, - Зайцев развел руками.

  Дьюи пожал плечами, откинулся на спинку.

  - Ну, собственно, Вы сами все и объяснили. Вот увидите, - заверил он Зайцева,- вся эта восторженность выветрится из Энтони, как только корабль удалится от Земли на достаточное расстояние.

  Зайцев встал из недовольно заскрипевшего шезлонга.

  - Хотелось бы верить, проф. Извините, вынужден Вас оставить.

  - Что так? - удивился Дьюи, - Ложиться спать еще рано.

  - У меня встреча с Жанной. Пригласила в гости.

  Дьюи приподнял бровь.

  - Не выроните монокль, проф, - предупредил Зайцев.

  - Спасибо за заботу, - сердечно поблагодарил Дьюи, - постараюсь.

  Кроме Зайцева, Стивенса и Дьюи в экипаж "Эдема-1" входили еще три девушки. В отличие от мужчин Зайцев про себя называл их по именам - Мейбл, Фредерика и Жанна. Все же одной из них суждено стать ему если не женой, то любовницей.

  Американки Мейбл и Фредерика сильно отличались и внешне, и по характеру. Широкобедрая и грудастая Мейбл походила на раненую белую птицу. Испуганно хлопала ресницами как крылышками и глядела вокруг с отчаянным выражением выпавшего из гнезда птенчика, просящего то ли о пощаде, то ли о защите. Все это при двух докторских степенях - по агрономии и космобиологии. На групповых тренингах, когда по ротации приходил черед играть роль капитана, она единственная из всего экипажа регулярно проваливала управление командой. Впрочем, в качестве подчиненного Мейбл оказывалась почти идеальной - при условии точной постановки задачи.

  Химик и астрофизик Фредерика, напротив, отличалась несколько чрезмерно - на вкус Зайцева - спортивной фигурой. Она ничем не хлопала, при разговоре смотрела прямо в глаза. В ее подтянутости виделось больше от военного лагеря, чем от дамского фитнес-центра.

  К третьей, Жанне, Зайцев сейчас как раз направлялся. Стивенс как-то окрестил ее инженю-строителем. Зайцеву это определение казалось не очень точным. В Жанне причудливо сочетались французский шарм - или то, что Зайцев за него принимал - с быстрым и точным умом. И Зайцев опять не мог понять - отточенный ли это опытом разум профессионала или природная женская сообразительность. К посиделкам на веранде Жанна относилась подчеркнуто пренебрежительно, как к пустой болтовне.