– В данный момент его везут сюда. Он говорит, что хочет заключить сделку.

– Это уже кое-что, – прокомментировала Бакстер. – Но держите в уме, что он может попытаться скормить нам какое-нибудь дерьмо. – Она повернулась к Сондерсу: – Отличная работа! – похвалила она. Потом обратилась к Чейзу: – Мы с Грином закончили, теперь можете драться за него с МИ5.

Бакстер нерешительно замерла на пороге индивидуальной палаты Руша в больнице Сент-Мэри. За окном сыпал снег. На какую-то долю секунды она вновь оказалась в той мрачной церкви и увидела на горле Кертис тонкую красную линию – от язвительных слов Грина к ней вернулись воспоминания…

Во сне Дамьен казался мертвецом, его голова склонилась на грудь, где под бинтами по-прежнему кровоточили раны. Руки были неестественно раскинуты в стороны, от них к капельницам на подставках змеились тонкие трубочки, со стороны похожие на путы, приковавшие его к постели.

Его веки задрожали, глаза открылись, он увидел Эмили и устало улыбнулся.

Она прогнала видение, подошла к койке и бросила ему здоровенный пакет печенья с шоколадом, купленный в киоске в вестибюле. Жест вполне мог бы получиться трогательным, если бы не капельницы, сковывавшие движения рук агента, и не его возглас от боли, когда злополучное печенье упало в аккурат на окровавленную повязку.

– Твою мать! – воскликнула Эмили и быстро переложила пакет на стоявшую рядом с койкой полку на колесиках.

По телевизору шел рождественский фильм, в котором Эмили узнала «Гарри Поттера и принца-полукровку». Альбус Дамблдор предостерегал своих учеников, напоминая, что самое страшное вражеское оружие таится в них самих, и Бакстер поразило сходство с их собственной историей.

Она выключила звук и села рядом с Рушем.

– И когда вас отсюда выпустят?

– Завтра утром, – ответил он. – Им нужно под завязку накачать меня антибиотиками, чтобы я, цитирую, «не умер». Но теперь я хотя бы могу дышать.

Эмили бросила на него вопросительный взгляд.

– Мне в легкое воткнулось ребро, – объяснил он, – еще тогда, в тюрьме.

– О господи, – виновато произнесла Бакстер, не сводя глаз с его повязок.

– Забавно я теперь буду выглядеть в бассейне, – пошутил Руш.

– Может, они смогут это поправить, – сказала Бакстер, – пересадка кожи или что-то типа того?

– Да, – ответил он, – наверняка смогут.

Звучало это не очень убедительно.

– Есть люди, которые переделывают татуировки, – с надеждой в голосе предположила она, – чтобы избавить клиентов от имен бывших и всякого такого.

– Ну да, чтобы у меня было написано не «Кукла», а, скажем, «Кукса», да? – кивнул Руш и скривился.