— Она включала лаптоп, который принесла ей мать? — спросила Джесси у Эмили.

— Нет. Мать говорит, что дома она с ним не расставалась. А здесь к нему даже не притронулась.

В палате Тамики все было уставлено и увешано картинками, открытками, плюшевыми игрушками, а на столике на коленях Тамики лежал портативный компьютер. Девочка сидела в кровати, устремив взгляд в пространство.

— Привет, Тамика! — сказала Джесси. — Как дела?

Ответа не последовало.

Джесси взглянула на Эмили, но та лишь пожала плечами. Быстрый осмотр, еще одна попытка добиться от девочки ответа, и они собрались уходить. В дверях они столкнулись с наблюдавшим за ними Карлом Гилбрайдом.

Заведующий отделением был одет, как всегда, роскошно — бежевый костюм, шелковый галстук, золотой «Ролекс», накрахмаленный халат. Глядя на его безукоризненно подстриженные каштановые волосы и круглые очки без оправы, Джесси подумала, что он очень похож на офицера-эсэсовца из второсортного военного фильма.

— Привет, Карл! — сказала она весело.

— Я только что узнал про твои эксперименты с АРТИ, — сказал он, не обращая ни малейшего внимания на больную девочку. — Что ты, черт подери, себе позволяешь?

— Карл, прошу тебя… — Джесси кивнула на Тамику. Ей удалось прервать его тираду и вывести в коридор. — Я никому не причинила вреда, я вообще ничего плохого не сделала. Пит Ролански умер. Он и его родные хотели, чтобы тело Пита послужило науке. Тебя не было, поэтому при всем желании я не могла попросить у тебя разрешения.

Гнев Гилбрайда утих, но не окончательно. Он все еще был похож на жабу, которой надавили на пузо. Все годы, пока Джесси была у него в ординатуре, он орал на нее по поводу и без повода. С другой стороны, у нее была замечательная работа в одном из лучших в стране нейрохирургическом отделении. У нее были такие друзья, как Эмили, и оперировала она больше, чем любой другой хирург, — почти столько же, сколько жаба заведующий. А еще у нее был АРТИ.

— Карл, извини, — сказала Джесси, хотя так и не понимала, за что ей нужно просить прощения.

— И вообще, какое ты имела право собирать на операцию сестер, лаборантов, радиологов, не обсудив это со мной?

— Билл Уэллман отменил свою операцию. Люди ждали следующей. А Пит Ролански…

— Коупленд! Не перебивай меня!

— Извини.

— Ты неплохо поработала, — продолжал он. — Только у меня такое впечатление, будто ты забыла, что создавать АРТИ начал я, когда тебя и близко здесь не было. Гранты на тебя, Скипа Портера, оборудование — все они получены мной. В патентах на АРТИ стоит мое имя. Если ты не будешь про этот факт вспоминать, от тебя самой здесь останется одно воспоминание. Это я обещаю.

— Да что я такого сделала? — спросила со вздохом Джесси.

— Ты выставила на всеобщее обозрение нашу исследовательскую работу. Оперируя с АРТИ, ты рисковала всем проектом. Игра идет по-крупному, на кон поставлены сотни миллионов долларов и место в истории медицины. На прошлой неделе меня даже допрашивала полиция — они хотели знать, где я был, когда убили Сильвана Мэйса. А есть еще этот сукин сын из Стэнфорда. Трудно сказать, насколько продвинулись его исследования, но мы с ним боремся за каждый грант, за каждый доллар. Если пойдут слухи о том, что операция провалилась, кто его знает, какие будут последствия.

— Но…