– Хорошо, убейте меня. Не стану юлить и выкручиваться. За подобные угрозы никогда больше вы и пальцем до меня не дотронетесь. И отныне я только и буду что мечтать о том, как бы изменить вам с тем, кто придётся мне по душе.
– Ух ты, козочка моя! – удивился адвокат. – Ладно, я перегнул палку. Прости меня и поцелуй.
– Не прощу и не поцелую, – отвечала она. – Вы низкий человек!
Разъярённый Авенель решил силой получить то, в чём ему отказывали, завязался бой, из коего муж вышел весь исцарапанный, но, хуже того, исполосованного адвоката ждали на свой совет заговорщики, и ему пришлось спешно уйти, оставив жёнушку под присмотром старухи.
Адвокат за порог, а кавалер уже поставил на углу улицы дозорного, поднялся к своему благословенному люку, бесшумно поднял его и еле слышным шёпотом окликнул даму, чьё сердце, которое обычно слышит всё, сразу откликнулось на зов. Женщина подняла голову и увидела своего любезного кавалера в четырёх скачках блохи над собою. По его знаку она ухватилась за петли двух толстых шёлковых шнуров и в мгновенье ока с помощью двух блоков перенеслась из своей постели в верхнюю комнату. Люк закрылся так же быстро, как открылся, оставив старую дуэнью в великом недоумении, ибо она, обернувшись, не обнаружила ни своей подопечной, ни платья её и поняла, что женщину похитили. Но как? Кто? Куда? Зачем?… Пий-над-жок-фор{97}! Она понимала в том, что происходит, не больше, чем алхимики, читающие своего гер Триппу{98}. Однако старуха хорошо знала, что такое тигель и философский камень, то бишь прелюбодейство и прелестное достояние госпожи адвокатши. Дуэнья застыла в ошеломлении, ожидая господина Авенеля, а точнее, погибели своей, ибо в бешенстве питомец её крушил всё подряд, а бежать старуха не могла, поелику по осторожности своей ревнивец запер дверь и забрал ключи.
Первое, что увидела госпожа Авенель, был вкусный ужин и яркий огонь в камине, но ещё жарче горело сердце её возлюбленного, который для начала со слезами радости поцеловал её очи, дабы вознаградить их за те прекрасные взгляды, которые дарили они ему во время молитв в церкви Святого Иоанна на Гревской площади. Засим объятая пламенем страсти адвокатша подставила свои уста и позволила себя обнимать, ласкать и целовать, испытывая счастье от того, что её обнимают, целуют и ласкают так, как это принято у истомившихся друг по дружке влюблённых. Они согласились провести вдвоём всю ночь, нимало не заботясь о завтрашнем дне: она, полагая, что по сравнению с радостями этой ночи будущее её не стоит и выеденного яйца, а он, надеясь, что хитрость и шпага подарят ему и другие ночи. Короче, обоим их грядущее стало безразлично, поелику в одно мгновенье они вобрали тысячи жизней, познали тысячи наслаждений, отдавая себя целиком, и, чувствуя, что летят в одну пропасть, желали только потеснее прижаться друг к другу и упасть в эту самую бездну, отдав вместе с душою и любовь, и жизнь. О, да! Они крепко любили друг друга! Бедные буржуа, что лежат под бочком своей жёнушки, ведать не ведают, что такое любовь, ибо не знают, какими бывают огонь в сердцах, пыл в крови и жар объятий, когда двое влюблённых страстно приникают друг к другу под страхом смерти. Так вот дама и кавалер едва притронулись к еде и легли рано. Тут нам придётся их оставить, поелику никакой язык, исключая тот, на котором говорят в раю и который нам неизвестен, не в силах описать их сладчайшие волнения и волнующие наслаждения.
Тем временем господин Авенель, муж, увенчанный рогами столь великолепными, что всякое воспоминание о нём стёрлось силой любви, очутился в весьма затруднительном положении. На совещание гугенотов в сопровождении всех главарей и важных персон явился сам принц де Конде. И было решено похитить королеву-мать, Гизов, юных короля и королеву{99} и совершить государственный переворот. Дело становилось опасным, и адвокат, понимая, что на кону стоит его голова, но не чувствуя выросших на оной украшений, поспешил доложить о заговоре господину кардиналу Лотарингскому, который немедля провёл перебежчика к своему брату герцогу, и все трое долго совещались. Заверив господина Авенеля в благодарности своей, Гизы с большим трудом отпустили его, и около полуночи он тайком покинул их замок. В это время все до единого пажи и слуги молодого дворянина веселились и пировали, празднуя нежданную-негаданную свадьбу своего хозяина. Авенель появился в «Королевском солнце» в разгар веселья, на него обрушился град язвительных насмешек и ехидных шуточек, кои заставили его побледнеть, когда, добравшись до своей комнаты, он не застал там никого, кроме дуэньи. Бедная служанка попыталась открыть рот, но адвокат живо схватил её за горло и жестом приказал молчать. Порывшись в саквояже, он достал большой кинжал, и в этот самый миг до него сверху донёсся чистый, весёлый, наивный, полный любви, прелестный и небесный смех и такие же слова. Хитрый адвокат погасил свечу, глянул на потолок и сквозь щели по краям люка увидел свет, который более или менее разъяснил ему тайну исчезновения жены, чей голос он узнал. Муж схватил дуэнью за руку и тихонько пошёл вместе с нею по лестнице, надеясь разыскать комнату, в которой укрылись любовники. Ему не составило труда найти нужную дверь и выбить её. Он в ярости бросился на кровать, где его полуобнажённая жена лежала в объятиях другого.
– Ах! – только и вскрикнула она.
Любовник увернулся от удара и попытался выхватить кинжал из рук мужа, но тот держал его крепко и отдавать не собирался. Завязалась битва не на жизнь, а на смерть, заместитель железными пальцами стискивал руки обманутого мужа, жена кусала и рвала его зубами, точно собака кость, и тут Авенель сообразил, как лучше утолить свою ярость. Этот новоиспечённый рогоносец на своём наречии приказал дуэнье набросить на любовников шёлковые шнуры от люка, отшвырнул кинжал подальше и помог старухе связать обоих. Управившись в мгновенье ока, адвокат заткнул им рты, чтобы они не могли позвать на помощь, и, ни слова не говоря, метнулся за своим кинжалом. В этот самый миг в комнату вошли несколько солдат герцога де Гиза. За дракой никто не услышал, как они окружили постоялый двор, стремясь схватить господина Авенеля. Пажи связанного и едва не убитого молодого сеньора закричали, и солдаты бросились между любовниками и человеком с кинжалом, разоружили его, а засим исполнили свой долг, арестовав его и препроводив в тюрьму замка вместе с его женой и дуэньей. Тут люди господина де Гиза узнали в связанном сеньоре друга своего хозяина, коего как раз в это время требовала к себе на совет королева, и они вызвались его проводить. Одеваясь, освобождённый дворянин тихо попросил командира эскорта ради дружбы и всего святого держать мужа подальше от жены и обещал ему покровительство, продвижение по службе и даже деньги, если он позаботится о ней. Засим для пущей надёжности любовник госпожи Авенель объяснил, в чём причина таковой просьбы, добавив, что, коли муж доберётся до этой милой женщины, то, безо всякого сомнения, нанесёт ей такой удар, от которого она уже не оправится. Под конец он посоветовал запереть даму в замке, в каком-нибудь приятном месте с видом на сад, а адвоката, сковав по рукам и ногам, – в глубоком подземелье. Офицер обещал сделать всё, как его просили, а дворянин проводил свою возлюбленную до двора замка, уверяя по пути, что скоро она овдовеет и сможет стать его законной женой. Господина Авенеля в самом деле бросили в душную сырую темницу, а его милую жену разместили в маленькой комнате над ним из уважения к её любовнику, который был не кем иным, как Сципионом Сардини, благородным и очень богатым дворянином из Лукки и, как уже говорилось выше, другом королевы Екатерины Медичи, которая в то время ещё во всём слушалась Гизов. Итальянец поспешил к королеве, где собрался тайный совет, и там узнал обо всём, что происходит, и об опасности, угрожавшей двору. Господин Сардини нашёл советников королевы в великой тревоге и растерянности, однако сумел добиться общего согласия, сказав, как обернуть дело к их собственной выгоде. Именно благодаря ему было принято мудрое решение переместить короля из Блуа в замок Амбуаз и тем самым уловить всех еретиков, как лисиц, в один мешок, а затем уничтожить. Всем известно, как королева-мать и Гизы выиграли эту партию и чем закончилась Амбуазская смута{100}. Но здесь рассказ о другом.
Когда утром, обо всём договорившись, советники покинули покои королевы-матери, господин Сардини, который не забыл о своей любезной адвокатше, хотя в ту пору уже приударял за красавицей Лимёй, придворной дамой королевы-матери и своей дальней родственницей, спросил у кардинала, за что посадили славного иуду. И тут кардинал Лотарингский{101} сообщил, что никоим образом не хотел адвокату зла, но, опасаясь, вдруг он передумает и раскается, решил безопасности ради упрятать его до поры до времени, а когда всё утихомирится, отпустить подобру-поздорову.
– Отпустить! – вскричал Сардини{102}. – Ни-ни! Посадите его в мешок и утопите в Луаре. Я его знаю со всеми его потрохами, он не из тех, кто простит арест, изменник немедленно вернётся обратно к гугенотам. Тем самым расправа с ним – дело богоугодное, одним еретиком станет меньше. И никто не узнает о ваших секретах, никто из его сообщников не станет спрашивать, что с ним случилось, потому что он предатель. Позвольте мне спасти его жену и заняться всем остальным, я готов помогать вам на каждом шагу.
– Ха! – ухмыльнулся кардинал. – Хороший совет. Я подумаю, а пока прикажу с них обоих глаз не спускать. Эй, сюда!
Подошёл начальник стражи, кардинал велел ему никого и ни под каким видом не пропускать ни к адвокату, ни к его жене. Затем он попросил Сардини сказать всем на постоялом дворе, что адвокат покинул Блуа и уехал по своим делам в Париж. Люди, которым было поручено схватить адвоката, получили приказ обращаться с ним как с важной персоной, а потому его при аресте не обыскали. Из-за этого в кошеле у адвоката сохранились тридцать золотых экю, которыми он решил пожертвовать, но утолить свою жажду мести, добившись от тюремщиков законного свидания со своей обожаемой женою. Господин Сардини опасался тесного соседства своей возлюбленной с рыжим судейским крючком, который был способен на любое злодейство, и потому итальянец приготовился той же ночью увезти женщину и спрятать в надёжном месте. Он нанял лодку вместе с лодочниками, приказал им ждать у моста, а трём своим самым преданным слугам велел распилить прутья решётки, вызволить даму и проводить к стене сада, где он будет её поджидать.
Закончив приготовления, купив хорошие напильники, он испросил дозволения навестить утром королеву-мать, чьи покои располагались над крепостными помещениями, в которых находились адвокат и его жена; он желал уговорить королеву согласиться на его побег с прекрасной адвокатшей. Королева в самом деле приняла Сардини, и он убедил её, что нет ничего плохого в том, что он освободит даму вопреки намерениям кардинала и герцога де Гиза. Затем он ещё раз настоятельно попросил кардинала Лотарингского бросить Авенеля в реку. На что королева отвечала: «Аминь». Засим любовник послал своей даме записку в тарелке с огурцами, дабы предупредить, что она скоро овдовеет и что в такой-то час бежит из замка, чему адвокатша весьма обрадовалась. И вот, когда стемнело, королева удалила стражников, коих послала поглядеть на луну, чьи лучи её напугали, слуги спешно выломали решётку и, подхватив даму под руки, доставили её к стене и передали господину Сардини.
Потайная дверца захлопнулась, итальянец остался снаружи с дамой, но та сбросила накидку и превратилась в адвоката, который схватил обидчика за горло и начал душить, таща к берегу, чтобы утопить его на дне Луары. Сардини отбивался, кричал, боролся, но, несмотря на кинжал, не смог отделаться от дьявола, переодетого в женское платье. Он затих, свалившись в грязь к ногам адвоката, на лице которого, залитом лунным светом, успел заметить пятна крови его жены. Адвокат, обезумев от бешенства, бросил итальянца, полагая, что тот мёртв. Спасаясь от устремившихся к берегу стражников с факелами, Авенель прыгнул в лодку и удалился от берега с великой поспешностью.
Погибла только бедная госпожа Авенель, потому что господин Сардини не задохнулся, его подобрали и привели в чувство. Спустя несколько лет он, как всем известно, женился на красавице Лимёй сразу после того, как эта дама разродилась прямо в спальне королевы-матери. Сей большой скандал королева-мать по дружбе хотела утаить, и по великой любви он был замят женитьбой Сардини, которому Екатерина пожаловала прекрасную землю Шомон, что на Луаре, вместе с замком.
Однако же с Сардини как с мужем обращались столь плохо, его так притесняли, оскорбляли и топтали, что он не дожил до старости и сделал красавицу де Лимёй молодой вдовой. Адвокат же, несмотря на его злодейство, не пострадал. Напротив, ему хватило хитрости воспользоваться январским мирным эдиктом, затесаться в число тех, кто не подлежал преследованиям, и снова встать на сторону гугенотов, которых он поддерживал, перебравшись в Германию.
Бедная госпожа Авенель! Молитесь за её душу, ибо тело её бросили неизвестно где, она не удостоилась ни отпевания, ни христианского погребения. Увы! Дамы, счастливые в любви, вспоминайте о ней иногда.
Проповедь весёлого кюре из Мёдона