— Ну, тогда слушаюсь и повинуюсь, — хмыкнул Волков. — Может, еще и на китайский?

— А вот это лишнее.

* * *

— Да, попал ты, тезка… — мой новый следователь, Игорь Владимирович, скорбно покачал седой головой.

Так получилось, что мы с ним тезки, хотя, думаю, что если бы я был Хабибулой, его родители за двадцать лет до моего появления на свет наверняка назвали бы сыночка точно так же. Симпатичный, душевный, очень обаятельный мужик. С таким хорошо пить пиво или просто трепаться за жизнь.

— Раньше не привлекался?

— Ни разу.

— Покурим? — и протянул пачку синего «Русского стиля».

— Спасибо. — И мы патриотически задымили.

— Я ведь не первый год замужем, сразу вижу, кто есть кто. Ты же не враг, Игорь.

— Не враг, — согласился я.

— Вот, а статей тебе светит куча, и все серьезные. Такие в прежнее время называли расстрельными. Помню, был у меня случай в позапрошлом году… — И я принялся слушать, что там у него такого было.

А ведь когда-то мне во всех подробностях рассказывали, что вытворяют спецорганы с попавшимися к ним людьми моей профессии и как себя следует вести в зависимости от точки на глобусе, где сподобился спалиться.

— Только не вздумайте изображать героя, — говоривший это провел пять лет в сальвадорской тюрьме. — Там этого не любят. Начнут бить, плачьте, визжите, унижайтесь. Если получится, постарайтесь обделаться.

— А у вас получилось? — полюбопытствовал кто-то из нас.

— Нечем было, — огорченно признался тот, — а то бы непременно… — Все пять лет он, вызывавший брезгливость у тюремщиков и зэков, самый зачуханный арестант, ждал своего шанса. Когда представился, утек, как вода между пальцами, по ходу дела успокоив наглухо троих охранников.

— Как можно больше врите, — говорил другой, — пусть проверяют. И побольше рассказов о том, как вас избивал отчим или насиловала мачеха. При этом старайтесь улыбаться сквозь слезы.

— Остается только терпеть, — говаривал третий. Совсем еще молодой мужик, он с трудом передвигался, грузно опираясь на трость. А еще у него тряслась голова.

— Почаще теряйте сознание, — советовал еще один с большущей вмятиной на черепе. Его пытали электричеством. — Сейчас расскажу, как это делается.

Все они, при столь разнообразном специфическом опыте, сходились во мнениях на том, что наиболее рациональной линией поведения на допросе, является отсутствие на нем. То есть рекомендовали по возможности не попадаться. И еще все до одного настоятельно советовали опасаться не жестких следователей, а умных.