Я зажмуриваю глаза.

Шорох подошвы, скрип половиц, пока ее рука ведет меня.

– Стой.

Ее рука исчезает, и я слышу, как она отходит на несколько шагов.

– Открой глаза.

Я открываю.

Передо мной на полу лежит кожаная сумка.

Сумка, которую мы дали Дейзи-Мэй для трассы, которую, по ее словам, у нее украли. Похоже, она была права.

Сумку украла Клэр.

Я пытаюсь заговорить, но слова не идут, они застревают на губах.

Мир говорит за меня, и это злобный вой стрельбы.

Меня сбивает с ног. Такую несуразную боль невозможно осознать, потому что боль – это содранный ноготь или ушибленный палец, а не это вычерпывание смысла и звука. Я лежу на спине – воздух выходит из меня с каждым вздохом – и не вижу ничего, кроме потолка. Потолок смотрит на меня, словно ему скучно, словно он сто раз это видел.

Он видел. Этот дом хорошо знаком с убийством.

Я поворачиваю голову к двери. Клэр там нет, зато есть мертвая девушка. Дейзи-Мэй стоит в углу и смотрит. Если она рада, это незаметно.

Внизу дважды рявкает пистолет, потом два шлепка упавших тел.

Клэр – деловая девушка.

Шаги на лестнице.

В дверях – моя жена, мой убийца.

Она протирает рукоятку пистолета, как это делают в кино, потом бросает его рядом со мной. Встает на колени и достает телефон. Одноразовый, такие мы выдаем детям для трассы.

– Полицию, пожалуйста.