Шли дотемна, потом стали искать место для ночлега. Очень скоро им попалась уютная сухая расщелина — о лучшем местечке трудно было и мечтать. Они уже расположились там и развели огонь, когда Эйле вдруг сказала, что не хочет здесь оставаться. В ответ на удивленные возгласы друзей она пробормотала, потупив взгляд:

— Здесь кончается наш след… пахнет смертью… но я знаю, вы не послушаете меня.

— Конечно, не послушаем! — сказал Орми. — Опасно везде! Смертью пахнет везде! А это место — лучше многих других, где нам приходилось ночевать. Ты, Эйле, успокойся. Положись на нас с Энки. Вот увидишь, все будет в порядке.

— В порядке все будет или нет, никто не знает, — сказал Бату задумчиво. — И, пожалуй, стоило бы послушаться Эйле и уйти отсюда, если бы она сказала об этом чуть раньше. Но теперь уже и костер горит, и мясо жарится, и поздно…

— И мы останемся здесь, — подхватил Аги. — И будем ждать того, что уготовано судьбой. Потому что, как говорят мудрые люди, судьба — хитрая штука и от нее не сбежишь. Хотя, чтобы проверить это, следовало бы по крайней мере дважды прожить одну и ту же жизнь.

— Что-то ты совсем заговорился, — буркнул Энки. — Хватай скорей вон тот кусок, он уже готов.

На сытый желудок унылые мысли в голову не шли; говорили о пустяках. Засыпая, Эйле пробормотала:

— Здесь кончился наш след… и кругом валяются наши кости. Мы совершили ошибку, но она уже исправлена… Демон из Марбе разорвет ткань времени… Аги с нами, все будет хорошо.

Аги и Бату уже спали; Орми махнул рукой и сказал Энки:

— Не обращай внимания. У девчонки, видать, и впрямь что-то с головой.

Спустя недолгое время Орми шепотом позвал брата:

— Энки! Ты спишь? Пойдем поговорим.

Энки не спал.

— Это верно, — откликнулся он. — Поговорить надо.

Подкинув в костер веток, братья выбрались на каменную плиту, уступом торчавшую над расщелиной.

Влажный ветер с востока гнал в кромешной тьме клочья тумана. Далеко внизу протяжно, тоскливо выли волки: «У-улле!» Рев мамонта отдавался эхом в скалах.

Братья долго сидели молча. Они почти ничего не видели в темноте, но звуки и запахи говорили им больше, чем зрение.

— Странно, — сказал Орми. — Мне вдруг захотелось на минуту стать человеком… то есть обычным, меченым.

— Почему? — В голосе Энки слышалось недоумение.

— Я хотел бы увидеть все это… скалы, деревья…