На следующей фреске она танцевала с мальчиком лет десяти, а Габор сидел за богато накрытым столом, улыбался и хлопал в ладоши.
Еще на одной фреске она стояла напротив алого марева преисподней. Стояла, держа за руки двух мальчиков. А в сером дыму отчетливо проступал величественный мужской силуэт, за спиной которого развевался не то плащ, не то крылья, а голову венчал рогатый шлем. Он шел к ним…
Олеся снова прикусила губу до острой отрезвляющей боли и повернулась к Морозному Деду. Она боялась даже дышать — чтобы не спугнуть фрески. Как будто именно от этих рисунков зависело, получит она все это или нет.
Морозный Дед улыбнулся:
— Ради такого будущего стоит и умереть, да?
Олеся кивнула, бессознательно погладив живот:
— Да. Стоит…
Тихий лепет принцессы немного привел ее в себя. Олеся указала на Генриетту, которая блаженно улыбалась и рассматривала фрески с таким видом, словно ничего удивительнее в жизни не встречала:
— Что с ней?
— Она теперь… другой человек. — Морозный Дед улыбнулся. — Пойдемте. Нужно вернуться в крепость и объявить всем, что с демонами покончено.
Олеся взяла принцессу за руку и повела за собой. Генриетта казалась несмышленым ребенком лет пяти. Вертела головой, что-то лепетала себе под нос и улыбалась каким-то своим мыслям. Олеся и вправду ощущала себя мамой, оберегающей неразумное дитя.
Неужели, у них с Габором и вправду будет ребенок? Красивый, умный и храбрый малыш, похожий на своего папу. Олеся прижала свободную руку к своему животу, как будто могла этим жестом могла сберечь еще не рожденного сына. Или дочку.
Морозный Дед довел их до широкого подземелья, помогая выбраться через проход в статуе ворона.
Принцесса вскрикнула, и Олеся поспешила за ней, гадая, что могло ее так напугать. Весь пол был усеян телами мертвых демонов. Отрубленные лапы и головы, вывалившиеся из пастей языки.
Морозный Дед хмыкнул и погладил свой топор. Не оставалось сомнений, кто их всех убил.
— Дальше вы сами. А я наведу тут порядок.
Олеся взглянула на него:
— Вы еще придете?
Он улыбнулся:
— Я всегда рядом.