Габор не заметил, как начал повторять вслух детский стишок. Проводы Старого года, особенно в деревнях, почти никогда не обходились без этой песенки. Малышня заучивала наизусть строчки и просила Морозного Деда о щедрых дарах. Но сейчас эти слова приобретали какой-то совершенно иной смысл.

Габор быстро перевернул еще одну страницу. Несколько маленьких картинок, на которые он прежде и не обращал внимания. Крампус, срывающийся со скалы. Крампус, барахтающийся в холодной воде. Крампус, пытающийся пробить ледяную корку, мгновенно сомкнувшуюся над ним.

Это и есть способ справиться с ним? Утопить? Заточить подо льдом? Море у берегов Дьекельни даже не замерзает! Бред какой-то.

Габор швырнул книгу обратно в кресло и, вновь взяв свечу, шагнул в тайный ход. Он не соврал Олесе — он видел Крампуса. Лишь однажды. Это произошло в тот день, когда они с отцом ездили вешать его Страшилище. Габор бродил по чаще, выискивая место, где пристроить своего самого жуткого в Бергнадии монстра.

Тогда-то и появился Крампус. Сначала он принял его за путника, заблудившегося в лесу. Ведь у кого еще мог быть такой плащ? Темный, длинный, он странно мерцал. Вблизи лоснящаяся ткань оказалась иссиня-черными перьями. Когда Габор подкрался ближе, путник вдруг обернулся к нему. Мальчишка, каким он тогда был, испуганно отшатнулся. На путнике была жуткая деревянная маска с языком-лоскутом. С его рогов почему-то свисали нити паутины. А на пальцах, впившихся в его плечо оказались жуткие птичьи когти.

«Заблудился, юный наследник?» — так он спросил. Просипел жутким голосом, словно ему сложно было говорить. «Маленький смелый дракон… Знаешь, кто я?» Тогда он покачал головой, хоть уже и догадывался. Вот только все отчаянно ждал, когда человек скинет плащ, снимет маску и под ней окажется обычный крестьянин, которого приставили стеречь границу. «Я — хозяин всего, что ты здесь видишь.» Что напуганный ребенок мог ответить на такое заявление? Уж явно не то, что он сказал… «Нет, хозяин этих мест — мой отец. А после его смерти господарем стану я.»

Габор окончательно убедился в том, что перед ним сам Крампус, когда все его тело объял пламень. Он обжег, опалил. Габор пытался убежать, но горящая ладонь держала крепко. Окрик отца его спас. Крампус тут же отступил в тень. Пламя развеялось, обращаясь в дым. «Мы еще встретимся, будущий господарь…» — прошептал Крампус и исчез, слившись с лесной чащей.

За столько лет он почти и забыл об этом. Но сейчас память всколыхнулась, вытаскивая на свет смазанные подробности. Почему деревянная маска? И почему странный плащ из вороньих перьев? Разве Крампус имел какое-то отношение к птицам? Но ворон был изображен и на ритуальном кубке, из которого опаивали дев. И вороньи клювы в церемониальной зале. Он всегда воспринимал это, как само собой разумеющееся. Но что, если дело в чем-то другом? Почему ворон? Почему?

В голове намертво засели строчки детской песенки, и Габор их тихо нашептывал, чтобы не позволять мрачным мыслям взять верх. Олеся жива. Не может умереть. Он найдет ее и спасет, как мальчишка из сказки.

Свеча с трудом осветила зал с вороньей статуей в углу. Проклятье! Тут ведь тоже был ворон… и больше ничего. Куда? Куда демоны могли увести Олесю? А что, если ее повели не сюда? Тогда почему дверь осталась открытой?

Шорох позади оказался оглушительным. Габор резко развернулся, выбрасывая вперед руку с зажатой в ней саблей. Острие уткнулось в грудь высокого седобородого старика, который был крупнее самого Габора. В одной руке старик сжимал длинный меч, в другой — топор. И даже скудного свечного пламени хватило на то, чтобы разглядеть вышитых на вороте его алой рубахи воронов.

— Ты меня, чтоб убить позвал, что ль? — Старик хохотнул и отодвинулся.

Габор уже с трудом соображал, что происходит вокруг. Наверное, он просто уснул, и все его самые потаенные страхи слились в один бесконечный кошмар. Потеря Олеси, атака демонов, падение Дьекельни.

— Кто вы? — Он все еще не убирал саблю, хоть в памяти и вспыхнула яркими красками цветная картинка из книжки.

— Ты же сам меня звал только что… Песню спел… — Старик лукаво прищурился.