— Ладно. Тамара придет — спрошу.

— А вы покушать с дороги не желаете? Поди, проголодались. Я и кашей могу угостить, и хлеба дам, и чаю налью.

— Не надо. От тебя мне ничего не надо. Я чемодан оставлю и пойду по делам. Потом вернусь. Когда обычно Тамара с работы приходит?

— Обычно не раньше шести.

Платон Ильич умылся с дороги; побрился и в той же лагерной телогрейке, потрепанной шапке на рыбьем меху и разношенных валенках, подшитых автомобильной резиной, вышел из дома. Сперва он посетил паспортный стол, где, отстояв большую очередь, отдал на получение паспорта и прописки документы; потом отправился к себе в институт. Не с начальством и коллегами увидеться (не в таком же виде, успеется), а в студенческой столовой пообедать. Никого из знакомых не встретив, он плотно покушал, по устоявшейся лагерной привычке смахнул со стола хлебные крошки в ладонь и отправил в рот. Крошки были не только его, но остались еще и от предыдущих не таких бережливых к хлебу, как он, едоков. Молоденькие девчушки-студенточки за соседним столиком брезгливо переглянулись.

— Что, красавицы, смотрите так презрительно? — спросил Лебедев у студенточек. — Бывшего зэка никогда за едой не видели? Так смотрите — просвещайтесь.

— Гражданин, — услышал Лебедев за спиной, — эта столовая для студентов, а не для бывших зэков.

Лебедев медленно повернулся: за девушек вступился худенький паренек, их ровесник.

— Вы, молодой человек, в каком именно институте учиться изволите? — с ядовитой вежливостью спросил Лебедев.

— А вам-то какое дело? — вскинулся гонористым петушком паренек.

— Вначале, юноша, потрудитесь ответить на мой вопрос. Или боитесь?

— Я? Боюсь? Чего?

— Не знаю чего. Но мне сдается, вы боитесь обнародовать свою институтскую принадлежность.

— Механико-машиностроительный, ХММИ.

— А на какой кафедре?

— Литейного дела.

— Значит, на первом курсе, — утвердительно кивнул Лебедев. — Только поступили.

— Почему вы так решили?

— Просто потому, не очень вежливый молодой человек, что, начиная со второго курса, я знаю всех своих студентов. А они меня. Разрешите представиться, в том числе и вам, милые дамы: Платон Ильич Лебедев, профессор, пока бывший завкафедрой этого самого литейного дела. Только вернулся из дальних странствий и, как видите, не успел переодеться не то, что во фрак, но даже в пиджачную пару. А хлебные крошки, милые вы мои создания, — лагерная голодная привычка. Дай вам бог никогда такую не заиметь. Думаю, мы еще с вами увидимся. На занятиях.

— Из-звините, товарищ профессор, — промямлил худенький юноша и тихонько ретировался.