Только мне было не до циничных подсчетов, когда на кону стояла жизнь парня, к которому я прониклась самыми теплыми чувствами, а теперь еще и восхищалась его мужеством и героизмом.
– Ты позволишь остановиться этому благородному и преданному сердцу, мой принц? – тихо, так, чтобы услышал только Нибу Иру, спросила я, подступив к его высочеству вплотную.
– Я должен думать об интересах всех наших подданных. В сегодняшней битве пострадало множество магов, а ведь демоны все еще бродят по поверхности, сидят в своих логовах, не желая возвращаться в Подземное царство. Кто знает, как много жертв будет? И кто еще пострадает…
– Тогда позволь напомнить, мой принц: ты должен мне одно желание.
– И ты…
– Да! Я хочу, чтобы Джано спасли! Любой ценой!
– Хорошо. Будь по-твоему, Жемчужина, – Нибу Иру обернулся к целителям и объявил ровным голосом: – Даю разрешение на использование эликсира из ростков Дерева Жизни.
Эйви Цинь кивком подозвал к себе одного из портальщиков и вместе с ним исчез.
– Хорошо, что ты прислушался к просьбе Жемчужины, сын, – прозвучал в тишине неожиданно мягкий голос императора Патвайи Пату. – Иногда, принимая решения, нужно полагаться не на веления разума, а на голос сердца.
28. Встреча с Эн Йорном
Маг-водник, отец Джано, низко, до земли, поклонился императору. Подбежал к сыну, опустился на пол. Сжал безжизненную руку парня.
– Ты не погибнешь, Джано!
Словно отвечая на его слова, неподалеку возник портал. Из него вышел Эйви Цинь с флакончиками целебного эликсира в руках. Присел рядом с Джано, принялся по капле вливать зелье в полуоткрытые губы юного героя.
Пока я наблюдала за волшебным исцелением, мои мужья, как и несколько других боевых пятерок, обступили императора и о чем-то совещались.
Я с любопытством наблюдала за происходящим. Надо сказать, мне, как фармацевту, увидеть воочию действие лекарства было особенно интересно. Я заметила, как с лица Джано Рейна исчезла мертвенная бледность и испарина. Увидела, как выровнялось его дыхание. Потом начали закрываться, зарастать глубокие раны на груди, на руках парня, оставленные когтями рак-шасса и иглами с его хвоста.
Наконец, на коже парня остались только свежие, затянутые тонкой розовой кожице шрамы. Сам будущий водник стал при этом тоньше – словно потерял махом несколько килограммов веса.
Ресницы парня затрепетали. Джано открыл глаза. Обвел растерянным взглядом склоненные к нему лица.
– Все закончилось? – спросил хрипло. – Мы победили?
– Да, сынок!
Я уж хотела выдать что-то оптимистично-ликующее на эту тему, но тут прозвучал строгий голос императора: