– В день, когда напечатали фоторобот, – ко мне наконец вернулся голос, – и показания свидетелей.

Дакворт что-то записал в блокнот.

– Мы хотели бы уточнить у вас кое-какие даты, мадам, был ли Мэтти с вами в эти вечера.

Мама согласилась и трясущимися руками принесла свои старые дневники. У меня тоже дрожали руки, и, чтобы никто не увидел, я на них села.

Джонс перечислил интересующие их даты. Все были знакомы мне из газет. В эти дни пропадали женщины. Их мучили, убивали и выбрасывали, как мусор.

Комната закружилась. Кровь отлила от головы. Не хватало воздуха.

– Итак, Мэтти в эти вечера и ночи с вами не было?

– Думаю, нет, – прошептала мама еле слышно.

Джонс не успел открыть рот, как мама перебила его. Ни с того ни с сего она будто проснулась, замахала руками, как ветряная мельница, глаза ее загорелись.

– Мэтти не мог этого сделать! – Мама говорила слишком оживленно, проглатывая слова. – Когда убили ту бедную девочку, он гостил у родителей в Ирландии. Если б он был причастен, на одежде осталась бы кровь, так? Родители заметили бы. Он не смог бы ее скрыть. Вы арестовали не того. Как и в прошлый раз, – закончила она с торжествующим видом. – Когда посадили разнорабочего.

Джонс облизнул губы и набрал воздуха в легкие.

– Они не могли заметить, – сказал он вкрадчиво.

– Конечно, заметили бы. Они жили под одной крышей!

– Родители Мэтти ничего не могли заметить, миссис Бреннан, потому что оба они мертвы.

Мама свела брови, покачала головой:

– Что? Нет!

– Отец погиб на охоте еще в семидесятых. Несчастный случай. Мать – пару лет назад при ограблении. Ей проломили голову топориком. Виновные так и не были найдены.

– Топориком? – повторила я шепотом.

Полицейский пристально посмотрел на меня.

– Да. Что такое?