– Мне он заплатит.

От Рона не ускользнула опаска во взгляде мексиканца, но сейчас его беспокоило другое – выдержит ли он, уставший и раздраженный, эту ночь работы и свободы. Рон посмотрел на Джека. Только бы не он.

– Вы двое, на шестой склад.

Хуан Карлос, в синей рубашке с большими потными кругами на животе, спине и на боках, бойко перебирая короткими ногами, перемещался от одной группы грузчиков к другой, на ходу отдавая указания.

– Шестой склад – это хорошо, – шепнул Джек Рону.

– Почему?

– Он самый дальний. Хуан туда не заглядывает. И других бригад рядом нет.

– Ну и что? – не понял Рон.

– Я смогу помочь.

Рон устало потер лоб, глаза, провел рукой по лицу и шее. Шестой так шестой. Надо взять себя в руки, ни о чем не думать, просто перетаскивать мешок за мешком. Рон шагал рядом Джеком, вполуха прислушиваясь к его болтовне, время от времени кивая головой в такт собственным мыслям. Он не будет смотреть на Джека, только в землю. Мешок на спину, глаза – вниз, на спину и – вниз.

– Это здесь. – Джек остановился. – Кладовщика, конечно нет. Как всегда.

– Почему?

– Склад последний, а он начинает их открывать от центрального. На этом всегда так, все закончили, а ты еще ломаешь спину. Но ты не переживай, уйдешь пораньше, чтобы застать Хуана в конторе.

– Хорошо.

Рон присел возле ворот склада. Джек прислонился рядом. Рон сегодня молчалив. Переживает. Думал, что сил еще много, а не выдержал и одной ночи. Зачем он пошел на станцию? Ах, да, он из тюрьмы. Интересно, кого и за что он убил? Вопрос так и вертится на языке, но Джек никогда об этом Рона не спросит. Он знает, как тяжело говорить о том, о чем не хочется вспоминать. Лет в десять Джек влетел на самокате в столб. Как он ненавидел тех, кто лез к нему с вопросом, кто кого не увидел – столб Джека или Джек столб? Джек скосил глаза на Рона. Завтра у него будет другой напарник. Необычный все-таки этот Рон и сильный – изнутри. Жаль короткого знакомства, но Джек тоже не собирается задерживаться здесь надолго. Интересно, куда он так уставился? Сидит неподвижно, словно застывший.

Рон смотрел на бесконечную темноту за дрожащей границей фонарного света. Как похоже на внутренний мир человека. Малое пятно, освящаемое светом разума, и безграничная тьма непознанного, недоступного его слабым лучам. Эта зыбкая грань между осознанным и бессознательным способна качнуться в любую из сторон, озарив человека сверхзнанием или повергнув в безумство. Счастье большинства людей в том, что им не дано жить в опасном пограничье между познанным и непознанным. Взгляд Рона переместился с освещенного края платформы под вагоны, где черной массой переминалась темнота. Кроме шпал и рельсов, там ничего нет, но окутанное темнотой знание уже нельзя считать истинным, в любое мгновение его могут исказить невидимые обстоятельства. В непостоянстве неизвестности и есть притягательный страх тьмы и ночи?

Фонарь чуть качнулся от порыва ветра, на мгновение погрузив платформу в темноту. Рон взглянул на Джека. Вытянув шею, вставший Джек всматривался вдаль.

– Кажется, едет. Слышишь?

– Да.

Рон тоже услышал шуршание, олицетворившееся через несколько секунд старым худым негром на велосипеде, одетого в потрепанный комбинезон серого цвета и с пестрым платком на голове.