Атэ начинал понимать, о ком говорит Изначальный.

– Расскажи мне о ней, – выдохнул он, неожиданно для самого себя.

– Не сейчас.

Существо начало блекнуть.

– Иди… Она ждёт…

Голос стих, и зыбкое лицо исчезло совсем.

* * *

Весь путь до поместья Атэ проделал галопом, впрочем, предварительно порядком покружив, опасаясь погони. Опять зарядил мелкий дождь, отравляя Атэ и без того мерзкое настроение. Несколько раз он пытался мысленно связаться с Рэной, но ничего не получалось. То ли он сам не мог толком сконцентрироваться. То ли магесса не желала с ним говорить.

Порог материнского особняка Атэ переступил ближе к вечеру. Вздохнул свободно, как никогда радуясь этому дому, и тут же оказался погребён под ворохом запахов. Прежде всего, пахло лекарствами. Затем – какой-то малоаппетитной едой. И еще примешивался какой-то запах, который он часто встречал, но никогда не мог зафиксировать. Атэ это не понравилось. Не зная, чего ждать, он решил начать обследование с кухни.

На чугунной плите дымился котелок с бурым варевом. Флора стояла рядом и медленно помешивала в нём поварёшкой. Обе руки её были забинтованы – одна до запястья, другая по локоть, а лицо расцарапано. При появлении ведьмака Флора подпрыгнула и яростно отшвырнула половник в сторону.

– Изначальные, это ты, – выдохнула она. – Ты почему не сказал, что твоя собачонка взбесилась? Я бы хоть поводок прихватила.

Атэ дёрнулся, будто от удара, и с трудом заставил себя вспомнить, что перед ним самый дружелюбный человек в мире – правда, с самым длинным и ядовитым языком.

– Что случилось? – спросил он жёстко, обрывая поток возмущённых ругательств.

– Я всего лишь пыталась её накормить. Ты же сам сказал, она даже вилкой толком есть не может. Эта тварь твою вилку всадила мне в руку по самый венчик. Ну, я же не дура совсем – треснула ей по морде, чтоб головой думала. Она набросилась на меня, видимо, хотела глаза выцарапать. Я отшвырнула её и пошла пройтись. Успокоилась. Думаю, ну ладно, что спросить истерички. Сварила ей кашу на ужин. И только ради тебя, Атэ, заметь – пошла еще раз попробовать. Принесла ей целую миску – так она её всю на меня вывалила. Каша горячая, как кочерга, хорошо на лицо не попала. Я теперь меч неделю взять не смогу.

От каждой следующей фразы у ведьмака холодело внутри. И, видно, лицо его стало таким, что Флора снова ухватилась за поварешку.

– Но я ничего ей не сделала, Атэ. Даже после этого. Видишь, стою, завтрак для неё варю…

Не дослушав до конца, капитан вышел в коридор и прошёл к спальне. Вошёл внутрь и захлопнул дверь перед самым носом бегущей по пятам Флоры. Оглядел место преступления. Рэны нигде не было. Наугад Атэ шагнул к стенному шкафу и распахнул дверь. Магесса сидела в самом углу, обняв колени руками, и мерно раскачивалась. Услышав хлопок, она вся скукожилась, плотнее вжимаясь спиной в стену, и знакомым до боли жестом вскинула руки, защищаясь от удара.

Атэ не понимал, что произошло. Ещё утром, после самого страшного из кошмаров, Рэна казалась вполне вменяемой. Или это была лишь фантазия, и магесса не разговаривала с ним? Атэ присмотрелся, пытаясь понять, что изменилось. Губы Рэны мерно двигались. Он осторожно повторил её движение и понял смысл фразы: «Я жду». Атэ почувствовал себя так, словно его плетью вытянули. Он кинулся к магессе и охватил ладонями изящные руки, отводя их от изрезанного шрамами лица.

– Рэна, – тихонечко позвал он.

Никакой реакции. Атэ присел на корточки и прижал ледяные пальцы Рэны к своим губам. Только слабая дрожь в ответ.