Т о л и к. Я, конечно, понимаю, никакой я тебе не отец, хотя и являюсь мужем твоей матери, но я и не требую, чтобы ты называла меня папочкой. Тебе сколько? Семнадцать. Ну, а мне — тридцать. Так спрашивается, когда же это я тебя успел?
К а т я. Я вообще вас никак называть не стану.
Т о л и к. Ну как же, а если другой раз спросить чего надо? Как без обращения?
К а т я. Ничего, переживу.
Т о л и к. Зря ты так сердито. Я мужик не плохой, даже радостный. А то, что мы с твоей матерью слюбились, так это…
К а т я. А вот как раз это меня совершенно и не интересует!
Т о л и к. Зря. Только ведь я тебе по-хорошему. Жить-то вместе придется, так чтоб уж знала, что к чему. Я специально сейчас пораньше пришел, чтоб все тебе обсказать. Ну и свои планы на будущее. Надумали мы с Соней обзавестись легковухой…
К а т я. С какой Соней?
Т о л и к. С твоей матерью, с какой же еще. Так что будет способнее нам жить.
К а т я. Вы что, из деревни, что ли?
Т о л и к. А что?
К а т я. Да так говорите.
Т о л и к. Это точно. Из скобарей. Конечно, учиться особо не довелось, но вот в армии стал водителем, а теперь уж профессионал. В общем, я к тебе по-хорошему. Давай жить, как говорится, в мире.
Чего молчишь-то?
К а т я. Знаете что, это моя комната. И вы сюда не ходите, а я не буду в вашу.
Т о л и к. Вот ты как, зря, конечно… Матка твоя человек, как говорится, с большой буквы. Такие в сегодняшней жизни хозяева, а что твой отец? Тьфу, можно сказать. Колбасы копченой — и то не достанет. А матка твоя, ого! Я-то уж ее знаю, видал в делах. Таких, как она, поискать. А отец твой…
К а т я. Замолчи! Ты папиного ногтя не стоишь!
Т о л и к. Фу-ты, ну-ты, как раздуты. Если б понимала в жизни, по-другому бы себя вела. Надо жить, а не мотыльком порхать!