«„МААС“, оказывается, цел, — думал он, — но почему они не едут на остров? Лаборатория закрыта, но цела. Архивы многолетних исследований тоже целы. Почему они не едут?» — у сторожа были одни вопросы, и ответов на них не было. Разумеется, он не знал, что самые богатые предприятия страны оказались в руках кучки людей, «национальной» идеей которых стало получать, но отнюдь не вкладывать. Интуитивно он понимал, что люди, избившие его, пресыщены и ограничены, что любят деньги и роскошь. «Ишь, как украшают себя, — думал сторож, приоткрывая глаза и разглядывая сочные молодые тела, — нет дела до целого острова с ценнейшими для науки архивами, но есть деньги на дорогие лодки».
Он не подал виду, что очнулся, пока его тащили к лодке, но услышал о планах молодежи выбросить его в море.
Решение сторожа крепло, а глупая болтовня молодых людей только убеждала его в своей правоте.
Парни были убиты. Он легко оглушил первого ударом руки. Двое других бросились бежать. Второй был сбит с ног веслом, а удар по голове усыпил его навсегда. Третьего сторож догнал и задушил. Вернувшись, прикончил первого несколькими ударами. Девчонки визжали, прижавшись друг к другу.
Парни-неумехи, не бывшие в армии, они могли только носить спущенные джинсы, показывая трусы с лейблом двух геев итальянцев, но совершенно не способны были защищаться — слабые мышцы рук, которые годились только для ношения «Брегетов».
Сторож стоял, выпрямившись, глядя в сторону моря, торжествуя в душе. И ветер беспечно играл в волосах.
Две девушки провели в бункере несколько лет, став рабынями: они кормили собак и готовили еду, стирали и тихонько старились — волосы отросли и поседели, пальцы искривились от ежедневной стирки. Удивительно, что за несколько лет из молодых и цветущих девушек, они превратились в пятидесятилетних женщин. Красота быстро ушла, словно ненадолго приходила в гости. Быть может, внешнюю красоту невозможно было сохранить из-за отсутствия красоты внутренней, которой никогда и не было.
Шло время. Лодка, спрятанная в укромной бухте, выручала не раз — на борту была рация и новости береговой охраны появились в ежедневной программе обособленной жизни Острова. За пропавшими молодыми людьми приезжали на Остров летающих собак, но вернулись домой не все.
За несколько лет колония разрослась. Собаки приобрели новые навыки — охранять, стеречь, ловить. Они стали сторожами, а сторож Хозяином. Сердце сторожа зачерствело, а собаки стали убийцами, верными помощниками самого Дьявола. И не важно, что работа была другая, суть оставалась прежней — слушаться Хозяина.
Что было потом
В лазе было темно. Мы ползли на коленках и локтях, беспрестанно задевая головой потолок, который внезапно опускался, и тогда мы с трудом сдерживали приступы паники. Запах земли навевал на мысли о смерти — это был страх могилы, ужас застрять под землей навсегда, но протоптанная узниками тропа вселяла надежду — это была реальная мечта о свободе, что мы выживем.
— Я, кажется, поранила руку, — вскрикнула Маша.
— Дай, гляну, — предложил Коля.
— Еще чего. Если будущий врач сам себе не поможет, то какой толк от моих шести лет в университете, — беззлобно огрызнулась Маша.
Маша напоролась на железку, валявшуюся на полу. Рана, со слов Маши, была пустяковая, хоть и сильно кровила, поэтому, разорвав рукав моего хлопчатобумажного свитера, мы быстро сделали перевязку, обильно смочив повязку слюной. Железку же предусмотрительно положил к себе в карман Коля: «Это знак, — повторял он, — знак, что Бог с нами, и мы выберемся».
Маша всегда играла только с мальчишками. Любимыми играми были футбол и хоккей. А в медицинский институт она пошла, чтобы доказать родителям, что она не только может лазать по заброшенным колодцам и гонять мяч во дворе, но еще может успешно учиться и стать молодым специалистом серьезной профессии. Потому был и выбран медицинский. Теперь мама просила Машу сделать ей массаж, поставить капельницу или просто послушать, или проверить давление. Маша смеялась над мамой, но все делала. А маме и вправду становилось легче, но не от манипуляций дочери, а скорее от чувства удовлетворения — какая же она у меня умница! Меняя мальчишек одного за другим, Маша со всеми умудрялась оставаться в прекрасных отношениях. Ее никогда не ревновали новые подружки бывших. Все знали, что Маша надежная и настоящая.
Вдалеке слышался лай. Подземный коридор заканчивался выходом. Снаружи дул ветер, а по берегу бегали собаки, привязанные мобильными тросами к поручням, тянувшимся со стороны холма, куда нас вывел лаз. Иногда они приподнимались над землей, растопырив уши и лапы, а потом, чуть стихнув, ветер плавно опускал их на землю, и собаки бегали вдоль берега по холму, неся вахту — туда-сюда. Зрелище, которое я не забуду никогда — собаки, летящие над морем. Издалека оно могло напугать кого угодно: пустынный берег, жидкая растительность летом или снег зимой, холодный ветер и неожиданные собаки в небе.
— С другой стороны острова мы не видели укрепления, не было ни перил, ничего, — удивленно произнес Коля.
— Здесь вход в бункер, Коля, тот, что мы искали, — ответила я. — Иначе, зачем столько охраны?
Очередной порыв приподнял собак и опустил — живые парашюты, собаки, летали. Фантасмагория севера, человеческий разум, добро и зло, где первое оставалось в проигрыше, побежденное грубой силой, и вяло плелось в конце жизни — извечная борьба двух властелинов.