– Тебе повезло, что сегодня уже хлопнули фраера. Но я тебя запомнил.

Третий сплюнул в мою сторону и, видимо, собирался сказать что-то… Вот только я достал пистолет.

Первых двух гопников отбросило к чугунной решётке, сквозь которую пролетело скудное содержимое черепов.

Третий выронил из рук сигарету и опустился на колени. Он настолько перепугался, что стал мешать испанские слова с немецкими:

– Ради Бога… Не убивай… Ради всего святого.

– А где ты их видел?

Дрожащий латинос перешёл полностью на испанский и шептал что-то. Я не понимал слов. Он вытащил из-под рубахи нательный крестик, стал целовать его, указывая пальцем свободной руки в темнеющее небо.

– Там ничего нет, – моя фраза оборвалась выстрелом. Пуля разнесла череп жертвы.

Почему? Потому что я никогда не видел святых. А они меня. Пусть катятся к чертям.

Обыск трупов помог разжиться тремя обоймами подходящих патронов. Прошёл дальше, но упёрся в тупик, перегороженный старой чугунной решёткой. Навсегда замерший робот вцепился в неё «руками».

На перекрёстке попалась группа бездомных. Они грелись у бочки, в которой тлели дрова. Один бомж набирал в лохань воду, что текла из пожарного гидранта. Тот торчал из неплохого, недавно уложенного асфальта. Люди выглядели на одно лицо, либо мне так показалось – рассмотреть их помешал пар, поднимавшийся от люка канализации.

Я уже находился недалеко от цели, как слуха коснулся едва заметный, на грани слышимости, плачь. По какой-то причине я не смог пройти мимо. Не знаю.

Оказалось, в неприметном тупике, в ворохе мусора, прятался ребёнок. Я извлёк его на поверхность. Поставил на ноги. Тот продолжал хныкать.

Одет хорошо. Не бездомный. Лет семь-восемь.

Я опустился на корточки:

– Ты что тут делаешь?

– Потерялся… Я потерялся.

«Как и все», – подумалось мне.

Он протянул детские очки добавленной реальности.

– Сломались?