Он уже знал, что делать, проблеск надежды вернул ему силы. Я раскидал стражников и сам взбежал на эшафот. К украшенному жемчугом топору. Схватил оружие и рубанул им по животу грузного палача. Поток крови хлынул на толпу, на тела людей. Женщины, ещё не осознавшие произошедшего, принялись втирать кровь в одежду. Они всё ещё находились под влиянием сладострастия казни.

Вращение топора над головой помогало не подпускать к себе стражников. Я спрыгнул на мостовую. Подбежал к люку канализации.

«Надеюсь, у тебя крепкий топор, палач!» – я рубанул по преграде.

Решётка из твёрдого, но хрупкого чугуна треснула. Ещё два-три раза, и можно нырять вниз. Напахнуло дерьмом. Не думал, что свобода может вонять подобным образом.

В промежутках между ударами по люку приходилось крутить топором над собой, отгоняя страдников. Самый мощный, третий удар разрушил преграду, и жемчужины с рукояти осыпались вниз.

Я успел нырнуть в спасительное дерьмо, и арбалетные стрелы пронеслись над головой. «Свобода», – на глаза попались застрявшие в стоках жемчужины. Я был готов упасть в обморок: от ликования и вони канализации.

Топор выбросил. Плыть нужно налегке. В отверстии, из которого я только что выпал, показались лучники. Я нырнул поглубже и долго плыл под «водой».

Иногда казалось, что в канализационных трассах, из-за смрадного тумана, раздаются крики.

Рядом плавали брёвна, а один раз мой путь пересёкся с трупом. Тот сильно разложился, и я не понимал, кто это был раньше, при жизни. Человек или животное. Возможно, осел.

Иногда в канале раздавались странные звуки – будто он живой и тяжко вздыхает. Или испускает последний вздох, как старое чудовище.

Рой навозных мух витал над головой. Мне это надоело, и я прихлопнул одну. Остальные, уяснив, что я, скорее, жив, с возмущённым жужжанием унеслись прочь. Искать менее опасного и приветливого мертвеца.

Среди водопроводных труб ползали то ли большие чёрные черви, то ли мелкие змеи. Странные, не вполне естественного вида жуки. Чересчур крупные крысы.

Наконец, впереди забрезжил дневной свет. Я рванулся туда, обновляя местный рекорд по плаванью в сточных водах. Я был счастлив плескаться в дерьме, так как знал, что в конце ждёт свет.

Мы могли встретиться лишь в одном месте. Там, где вышли на берег. Я спросил у местного забулдыги дорогу к изумрудному руднику, и тот более-менее объяснил, как добраться.

На долгом пути удалось никого не убить. Я радовался тому, что жив. Радовался тому, кем спасён. Всё сложилось как нельзя лучше.

Я долго думал над тем, что сказать Лиан. Ведь момент будет подходящий. И когда показалось, что слова найдены, понял, что уже близко от рудника. Дорожка вела между скал, кое-где поросших зеленью. Деревья буквально цеплялись за отвесные стены камня и редкие полоски земли.

Я обходил зону разработок стороной, как посоветовал местный бездомный. На гористую местность опускались первые сумерки. Жара спадала. Повсюду лежали большие валуны. Овраги на моём пути постепенно превратились в обрывы, дно которых скрывал туман.

Скалы буквально вырастили из тумана. Покрытых зеленью вершин больше не попадалось.

Я вышел к старой канатной дороге. Ступил на неё. Доски угрожающе скрипели от каждого шага. А когда полотно предательски качнулось над обрывом, я едва не выпустил камня, что пригрелся внутри. Вокруг шумел горный ветер.

Я подходил к месту встречи со стороны моря, а не лесистых гор. И поэтому увидел рыбацкий посёлок иначе, чем в первый раз.