Моментально раздувшийся шар пламени поднял ещё больше пыли. Она почти скрыла пожар. Разглядеть сквозь него террориста было тем более нереально. И всё же я выбрался из канавы, принялся обходить место аварии по кругу. Но пыль стояла стеной, и я начал задыхаться. Пришлось отступить.

Через несколько минут, когда клубы немного рассеялись, я различил следы на земле. Вперемежку с присыпанными пылью каплями крови. Они тянулись к одноэтажному полуразваленному строению, размером с двух-трёхкомнатную квартиру. Скорее всего, он решил принять последний бой там.

Характер следов говорил о том, что террорист вот-вот упадёт. Однако он упорно шёл вперёд.

В стенах небольшого строения зияли дыры. Я осторожно заглянул в одну. Разглядел боевика. Тот сидел, на полу, прислонившись к стене. По всей видимости, мёртвый.

Я зашёл через дверь. Террорист сидел как раз напротив. В руке покоился автомат. На теле замерла кровь, что текла из горла. Значит, он до последнего поджидал меня. Но нет… Что это?

Я подобрался ближе. На полу, рядом с его свободной рукой, виднелось послание.

Оказывается, последние мгновения он потратил на то, чтобы обратиться ко мне. Одной рукой сжимал автомат, а другой – выводил буквы на полу. Палец смачивал кровью, что текла из горла.

– Ты увидишь это, – я читал вслух послание мертвеца. – Мой убийца. Не трогай дочь. Я усыновил, чтобы её не пропустили через спецшколу. Она не виновата. Это всё ме…

На последнем слове линия крови съехала вбок и вниз – туда, где замерла рука. На пальце застыла так и не упавшая капля крови. Недописанное слово.

Я знал, какое оно. «Мечты». «Она не виновата. Это всё мечты». Его предсмертное послание странным образом напоминало слова героя в мире игры. Когда тот умер.

Ненависть к отцу беглянки, принявшего достойную смерть, быстро исчезала.

«Почему нам всегда нужна смерть друг друга? Почему мы вынуждены делать это?» – вертелось в голове. Отделаться от опустошающих мыслей не удавалось.

Как-то машинально я опустился на пол. Рядом с убитым. Сидел так почти без мыслей.

Можно словить шизу, разбираясь с реальностью.

«Надо ли отделять ложь от правды?» – я не находил ответа на этот вопрос. Лучше заняться делом попроще.

Она не виновата. А в чём виноват отец?

На теле убитого нашёлся коммуникатор. Я разблокировал гаджет касанием пальца террориста. Стал просматривать память устройства.

В основном, она заполнялась видеозаписями. Среди них находились и те, что могли пролить свет на деятельность террористов и хакеров, ломавших «Обсидиановый остров». Однако меня заинтересовали записи личного характера – те ясно показывали, что она счастлива…

Конечно, они с отцом принимали участие и в сомнительных делах. Но на мне грехов висело не меньше. Я не мог судить их. Я совсем запутался. Не знал, как поступить с ней. Нет ничего привлекательнее, чем счастливая девушка. Видеоголограмма в моих руках расцветала, когда на ней показывалась она. Даже простые фотографии с её участием, казалось, вот-вот оживут[24].

Я раз за разом просматривал личные записи. А ещё помнил, что на станции метро ждут деньги. Очень большие, такие, что решают проблемы. В голову лезли до простого дурацкие мысли. Надежды, которых я раньше не понимал и боялся. Казалось, я погружаюсь во что-то мягкое и приятное, согревающее, хотя тело ещё оставалось здесь, на холодном и жёстком полу. Она бы никогда не узнала, кто убил отца. Так будет лучше.