– Ты гуляешь? Или ждёшь кого-то?
Таня фыркнула.
– Не жду, гуляю.
– Не холодно для одиночной прогулки?
Девушка медленно двинулась с места, подумав о том, что сделает он. Пойдёт ли следом или…
Следом. Сунув руки в карманы куртки, Юра совершил медленный шаг, другой и уже не замечал как почти гонится за знакомой до светофора.
– Нет, не холодно. А что, это приглашение в кафе на кофе и что-то типа – "давай я составлю тебе компанию"? – Таня без улыбки реагировала на каждый его шаг. Есть в нелюбви человеческой к общению страх, неприязнь, замкнутость. Проще оттолкнуть от себя, ежели подать руку. Таня не умела. Не хотела.
– Кафе? Заметь, ты это сама предложила. Идея хорошая. Почему бы нет?
– Ты не отстанешь от меня, да?
– Верно. Советую не отказываться от моей компании, – Юра обогнул коляску и встал почти вплотную. К ней. Сдаться? Вот уж нет.
Курьер-сумазброд с зелёными глазами не упускает своего, когда дают второй шанс. Обычное "прости" в его голове так и сидит до сих пор застрявшим звуком, который не доходит до адресата. С этим ещё ему спать, есть, работать. И проклятое чувство вины уйдёт нескоро. Возможно, будет напоминать всегда. Нечаянно. В самый неподходящий момент.
Таня наехала колёсами на его ноги. Если не совсем поехал умом, то должен отступиться. В конце концов, это неприлично – приставать к инвалиду на людях.
– Мы совсем не знакомы, с какой стати я должна с вами куда-то тащиться, пить кофе? Я не люблю кстати кофе. Отойди, пожалуйста.
Парень резко наклонился и сжал двумя руками колёса, широко открытыми глазами взглянув в лицо девушки. Вблизи её злость и металлическое нежелание не были реальностью. Бледная кожа без изъянов, по причине печальные карие глаза, в губах прослеживается что-то от Моны Лизы и когда она моргает, появляется слабый огонёк детской наивности. Таня не дышит и, стиснув зубы, готовится к нападению.
Какая глупая настырность. В её злости.
Парень усмехнулся, наклонив голову на бок.
– Ещё лучше, я знаю отлично место, где заваривают невероятно вкусный чай, дают свежевыжатый сок и кормят сытно, – он хитро подмигнул и, передразнивая девушку, сменил радость на искусственный гнев, – неужели так интересно бесконечно сидеть напротив какого-то театра каждый день? Что в нём такого? Кусок культуры, да и только.
В карих глазах метнулась слабость, кольнуло в горле. Таня соединила руки в защитном жесте. Убрать его. Вместе с намерениями и вопросом. Зачем же? Упал на голову. Придумал поезд. Внешне вменяемый парень. Точная линия скул на улыбке и природой очерченный чёткий контур губ. Большие глаза доверчивого ребёнка. Улыбка подростка. Таня опустила глаза. Неужели он не замечает, что есть внутри неё частичка ещё живого счастья смотреть на этот непонятный кусок посреди центра Москвы? Неужели ему не важно, что она на пару уровней ниже? Грубо… Зачем?
И между этим она заметила, как любопытно на неё он смотрит. Хочет быть серьёзным, угрюмым, но не выходит. Опуская наблюдение на кончик носа, Юра улыбается.