Лёша вальяжно подошёл к станку у стены.

– Да, Алексей, Вы совершенно не бережёте себя и свой товарный вид, – похлопав себя по щекам, парень передразнил манеру своего хореографа и тут же мигом выпрямился, поставив руки и ноги в первой позиции. Спина прямая, попа в гармонии с плечами, руки расслаблены и улыбка шире, чем полушпагат на паркете. Он поправил причёску и подмигнул своему отражению, – ну вот, совсем другое дело. Вы умница, Алексей!

Таня закатила глаза. Вечер подошёл к концу. Конечно, они ещё будут говорить, устроившись по разные концы стола на кухне. Но всё это сухое: глобальные вопросы о планах Татьяны на завтра и короткое "ну всё как всегда" от танцора, его просьба приготовить что-то диетическое на завтра и ответно улыбчивое "конечно" от девушки с книгой.

"Спасибо" не входит в рацион этого питания.

В таком каждодневном перекидывании репликами их возраст терялся. Тане девятнадцать, Лёше три месяца назад исполнилось двадцать. Юные, счастливые ровнялось усталые, друг другу не особо интересные. Психологически старше самих себя лет на семь. За ужином они обменяются мнениями об одиночных пикетах у здания администрации Москвы. Две минуты разговора. Спорить не станут. Лёша не терпит, когда с ним не соглашаются. Таню же не пленит желание быть лишний раз неугодной в своих ответах.

Тот странный парень на площади был прекрасной темой для долгого разговора про сумасшедших людей. Задумчиво девушка собрала посуду в раковине.

– Он странный. Не встречала давно таких. Думаешь он, правда, сумасшедший?

Танцор лишь допьёт сок и всё. Не ответит ничего. Один: Один. Мол – "да, я тебя выслушал, неплохая история для твоих прогулок".

Таня застыла рукой на ручке умывальника. Конечно, её скучная жизнь не может быть хоть на грамм интересной. Должно быть, обычно неумолкающий Алексей весь день ждал как бы рассказать все сплетни, обмыть кости всем неугодным коллегам и тем, кого недавно взяли в основной состав. В конце концов, итоги смотра, как же?

Парень пожал плечами.

– Ничего нового. Отменили смотр.

Остальное… Таня не поймёт. Парень не расскажет заманчивые истории балетной жизни. Ей попросту нечего будет ответить на них. Любимая не оценит. Ведь она-то уже давно вышла из этой красочной танцевальной жизни.

– Отдыхай, – Таня вздохнула и, похлопав своего парня по плечу, уехала в комнату.

Тусклый свет включился в просторной спальной со второго щелчка. Здесь ещё царила та атмосфера, когда двое влюблённых до одури, юных танцоров обустраивали для себя комфорт. Четыре года назад. Сумасшедшее решение жить вместе. Ей пятнадцать, ему только исполнилось шестнадцать. Переводом из лучшей балетной академии в хореографическое училище, с чемоданами из Питера в Москву, Таня оказалась здесь. В квартирке на Грохольском переулке, в пяти минутах от лечебницы имени Склифосовского.

Она проехала до кровати, обведя весь периметр комнаты глазами. Ещё одна картонная коробка. Пусто. Небольшой шкаф в стене, комод, кровать и всё. Всё преимущественно забито вещами Лёши. Ему родители подарили эту квартиру в четырнадцать лет, чтобы мальчик учился суровой жизни танцора в своём собственном жилье. Колёса бесшумно проехали вдоль кровати. Поближе к окну. Широкий подоконник заставлен многочисленными фотографиями в одинаково серых рамках. На них пара. Рядом с любительским дурачеством из совместных селфи красуются профессиональные кадры. Таня и Лёша в белых костюмах на фоне бирюзовой стены делают поддержку. Таня и Лёша в костюмах Руслана и Людмилы. Таня и Лёша в бальных нарядах делают па из балета "Евгений Онегин". И портрет, некогда украшавший стены хореографического училища: юная Татьяна-Мари и гордый принц Алексей-Щелкунчик. Ещё одна большая картина стояла недалеко от кровати: Таня сидела покорной балериной в шпагате и тянула руки к нему, тому, кто в бейсболке и толстовке оверсайз повторял позу классической постановки.

Таня переставила большие картины поближе к подоконнику, оставив на тумбе у двери лишь фото в маленьких рамках. Когда им вдвоём снова не о чем будет поговорить, она соберёт кадры их жизни в одну кучу на видном месте. И долго, с улыбкой, с щемящим на сердце счастьем будет думать – он есть у меня.

Дверь комнаты немного приоткрылась. Может быть, сегодня можно попытаться уснуть вместе и сказать "спокойной ночи". Знать, что в ответ услышишь то же самое. Лёша не идёт? Девушка прислушалась. Тихо. Где-то играет мелодичный опус скрипки и скрипит подошва балетной обуви. Репетирует. Лишь бы не молчать рядом с ней. Тяжело и намеренно. Лёша обычно так и поступает: подолгу смотрит в карие глаза, играя в "скажи ты что-нибудь первая" и никогда не сделает ход первым.

Таня посмотрела на сольное фото Лёши с его выпускного выступления в училище. Соло из "Дон-Кихота". Гордый. С улыбкой. Счастливый на взлёте в свою яркую карьеру. Подушечки тонких девичьих пальцев стёрли тонкий слой пыли. Улыбка. Ей нравится до ужаса, до зажимов в сердце смотреть как он танцует. Радоваться, когда делает это наконец-то хорошо. Думать постоянно одно и то же. Если не получилось у меня, пусть получится у него. Нравится…

– Таня, закрой окно, в конце концов, дома холодно.

Громкий возмущённый голос из гостиной заставил девушку вздрогнуть. Боже. И он ведь знает, что она не может дотянуться, чтобы закрыть.