Наконец, со сборами было закончено. Остаться в Олеоме должны были дед и мать. Без императора никто не смог бы успокоить и удержать от необдуманных действий полукровок, – они полагались на него, рассматривая в качестве единственного Правителя, которому доверяли. Кроме того, деду предстояло установить порталы между автономией и империей, а сделать это кроме него тоже никто не мог. К нему же перешли все права по управлению боевым флотом Олеома. А мать оставили по причине того, что ее империя только-только вышла из глубокой рецессии. Ее задача состояла в том, чтобы прикрыть деда и подготовить производство зарядных устройств к их возвращению. Каффа выделил ей специалистов и консультантов и позволил использовать свои технологии и материалы, чтобы ускорить процесс отладки.

Естественно, за процент от продаж.

Будущие доходы поделили так: пять процентов императору Карсаду, который менее всего участвовал в производстве и поимке медузы, но, в случае удачи, решил взять на себя частичное финансирование проекта, списав долг матери перед его империей. Пять – Правителю Зарту, за то, что решил пожертвовать собой – он тоже решил списать долг, если дело выгорит. Пять – Правительнице Катрин – за то же самое. Пятнадцать – Правителю Каффе – и за участие в поимке, и за вложение в производство. Пятнадцать – Анне, как виновнику и идейному вдохновителю проекта. Но из пятнадцати у нее с Даем оставалось только десять, пять процентов Дай пообещал демонам декара Дайкон. Его сородичи согласились участвовать в экспедиции. Остальное предполагалось оставить империи Гидра. Матери предстояло не только произвести на свет технологическое чудо, но сохранить секрет производства зарядных устройств и продвинуть товар на рынок.

– Не слишком умно делить шкуру неубитого медведя, – скептически отнеслась Анна к горячим спорам. – Я согласна подарить пять процентов тому, кто скажет, где, собственно, найти медузу морока, которая даст себя выпить.

– Хорошо, – тут же согласился Правитель Каффа. – Твои пять процентов тому, кто первым найдет медуз!

– Почему мои? Мы что, в разные стороны разбежимся? – раздраженно поинтересовалась Анна. – Оттого, что мы тут их шкуры делим, медузы ближе не станут. И, скажи на милость, что у тебя в твоем пыльном мешке? – отряхнулась Анна.

– Моя безусловная надежда, выйти из драки победителем, – Правитель Каффа с любовью обнял пыльный рюкзак, заглянув внутрь и прижавшись щекой. – Я произвел на свет болезнетворную плесень, которая пожрет любую медузу. Это будет эпидемия! Я читал, они подъедают друг друга, значит, споры быстро попадут к другим особям.

– Ты что, дурак? – повертела Анна пальцем у виска. – Медузы выходят там, где разлом. Без медуз морока галактик не будет, а энергии уже существующих закрыть его не хватит. Хотя бы гипотетически представь, что будет, если какая-нибудь галактика провалится в Бездну. Быть здесь – одно, здесь медуз быть не должно, а там – законное право.

– Медуз пожалела?! – вскинулся Правитель Каффа.

– Я вселенную пожалела. Они подбирают силу, через них она возвращается назад. Если их не будет, то и материала для новых галактик тоже не останется. Откуда знать, может они не только сюда, но и туда возвращаются. Если их твоя плесень убьет, охранять вселенную будет некому.

– Вытряхивай свою плесень, – приказала Катрин, встав на сторону Анны.

– Нет! – Правитель Каффа встал в позу, вцепившись в рюкзак. – А вдруг погонятся за нами уже после того, как мы их взорвем? Медузы, которые выходят на поверхность, не возвращаются назад, так что зараза дальше вселенной не уйдет, клянусь!

– Я согласен, – вступился за Каффу Правитель Зарт. – Возможно, на месте разлома их будет много.

– А если повезет, плесень не даст им уйти в подпространство, – поручился Каффа за споры.

– А меня твоя зараза по дороге не сожрет? – возмутилась Анна. – А если попадет на планеты, которые мы приготовили?

– Ты Правитель или бедная овечка? – с издевкой спросил Каффа. —Успокойтесь, она не против силы, она против зубов и плоти – это весьма разборчивый паразит! Я логику включил: если их сила – чистая энергия, то их зубы-мечи должны представлять собой нечто противоположное, например, синедегулярные пилоны.

– Чёэт`такое? – перекосило Анну.

– Ну-у… – Каффа озадачено поскреб затылок, когда на него устремились вопросительные взгляды. – Наша сила – вторичный продукт, в первозданном виде чистая энергия для нас не съедобна, не для всех, во всяком случае, это наша среда обитания. И прежде, чем она становиться нашей пищей, происходит ее преобразование. Мы заковали ее в материю, многоразово используем, и только потом собираем. Медузы накапливают ее в первозданном виде. Но я обнаружил одну маленькую, но существенную деталь – эта энергия подверглась деполяризации. И я сделал вывод, что зубы медуз – монофильтрационнонаправляющие решетчатые воронки, а их тела – сенсорная перманентно-дискреционная изо-протоматерия, способная удержать в себе чистую энергию. Если это так, мои споры вызовут коррозию тела медуз с разрушением всасывающих воронок, – лицо Каффы выражало сомнение, но в душе он, очевидно, хотел верить в то, что говорит.

– Но ты не проверял, – Катрин подозрительно прищурилась и скептически пожала губы. Наконец, она осуждающе покачала головой. – Твои эксперименты очень часто заканчиваются катаклизмами. Анит права, будем действовать по старинке.