– Через полтора часа, – бросил в телефон Ивановский. – Успеете?
– Надо успеть.
– Выполняйте!
На пульте вспыхнула лампа: «Радиоцентр». Крылов, уловив утвердительный кивок начальника управления, тотчас произвел переключение.
– Ивановский. Связались с самолетом?
– Да, связь устойчивая.
– А на меня вы канал связи переключить не сможете?
– Не предусмотрено.
– Тогда запросите: почему решили садиться в Кольцове, а не в Тюмени?
Незаметно и очень тихо стол, за которым сидел начальник управления, окружили все, не занятые на проводке самолетов: главный инженер управления, начальник авиаотряда, Крылов, Витковский…
– Командир 75410-го отвечает, – услышал Ивановский голос радиста в трубке: – «Условия посадки в Кольцове более благоприятные».
Ивановский знал, что в Свердловске погода не лучше, чем в Тюмени, поднял взгляд, оглядел всех по очереди и остановился на Крылове:
– Вы тоже считаете, что в Кольцове условия посадки более благоприятные?
Девушка плакала. Плакала с закрытыми глазами, откинув голову на стенку буфета, и, если бы не слезы, капавшие с ресниц на щеки и мелко вздрагивающие плечи, можно было бы подумать, что она спит. Спит сидя.
Петр Панфилович стоял перед ней в недоумении: «Что ты там такое сморозила? Приволокли, как куль с картошкой… И что, милая, мне с тобой делать? Утешать? По какому случаю?»
Петра Панфиловича занимала не столько сама девушка, сколько вопрос, что с ней стряслось такое?
«Хм. Так что же тебя так напугало?.. Позволь, но ты ведь, милая, сидела у иллюминатора», – сообразил Петр Панфилович.
– Эй! – покачал он девушку за плечо. – Ниночка, прошло?