Дружба между Ингрэмом и Энис завязалась легко и естественно. На следующий день после того, как он пришел с извинениями, должен был состояться сеанс лечения, но Ороро не вернулся, и Ингрэм весь вечер и половину ночи провел в комнате, мучаясь от незнания и ожидая его возвращения с минуты на минуту. Переживания несколько ухудшили эффект лечения, и когда они пришли к Энис на следующий день, та обнаружила это и искренне заволновалась. В конце лечения она крепко сжала руку Ингрэма и попросила, чтобы в следующий раз он все равно приходил на сеанс, даже если Ороро не успеет – то было лучше, чем ничего.

Гуляя в одиночестве во время следующей отлучки Ороро, Ингрэм не заметил, как оказался возле знакомого дома с красной черепицей. Увидев его в окно, Энис пригласила зайти.

В другой раз он пришел сам – просто так. Он был признателен ей за помощь, никого больше в городе не знал, а Энис была рада его обществу – жители города сторонились ее из-за связей с тэйверами, пусть то было в прошлом, и, возможно, она чувствовала себя одинокой.

Они могли подолгу обсуждать способы изготовления снадобий, виды растений, последние новости, прочитанные в вестниках. Ингрэм приносил купленные сладости, которые они съедали за вечерним чаем, помогал ей со снадобьями, если она не успевала приготовить их к завтрашнему дню, – как этим вечером.

– Тебя никогда не интересовало, куда все время отлучается Орохин? – спросила Энис.

Ингрэм пожал плечом.

– Небось по девкам шастает, – со смешком протянула Энис. – Вот как явится к тебе с охапкой непослушных крикливых младенцев-магов и оставит нянчить, что ты, пустой, потом будешь делать?

– Ты же знаешь, что он еще слишком юн для этого. Пока дозреет, я, слава богам, успею умереть от старости, так что эта участь меня минует.

Энис усмехнулась, но тут же посерьезнела.

– Моя госпожа успела спастись в Нижнем мире и отправила мне послание, – медленно произнесла она. – Через Орохина. Он путешествует между Срединным миром и Нижним, ты ведь догадывался?

Ингрэм осторожно кивнул.

Он знал, что Энис в курсе, что он наблюдает за Ороро, пытаясь понять, что тот задумал.

Энис была предана своей госпоже-тэйверке. Ороро научился открывать Двери – что было немыслимо, и доселе этого никто не умел, насколько знал Ингрэм, – не знал нужды в золоте, вдобавок только что Ингрэм узнал, что он был посыльным между Энис и ее госпожой, значит, тэйверы примирились с его полукровностью, усмотрев в этом выгоду для себя. Они приняли его, и он тоже был верен тэйверам – судя по всему, носился между мирами, выполняя их поручения. А иначе стал бы он, такой гордый и самоуверенный, так стараться? Сомнения в его преданности тэйверам вызывали лишь незначительные с виду мелочи: Ороро после своих отлучек зачастую возвращался подавленным (но то могло быть из-за усталости); его волосы все еще были короткими, а ведь среди тэйверов подобное считалось зазорным.

Ингрэм понимал, что в любом случае должен быть осторожен в словах и действиях. Вряд ли, конечно, он может чему-то помешать, да и что он, пустой, может против тэйвера-полукровки да обучавшейся у тэйверки женщины-мага, пусть ей сейчас и запрещалось колдовать?

Энис, помешивая зелье в котелке, перевернула песочные часы. В котелках на огненных камнях у нее беспрестанно что-нибудь томилось, булькало, издавало странные звуки и пыталось улизнуть из-под крышки. Несколько песочных часов постоянно находились при деле, перегонное устройство в углу комнаты звенело каплями. Энис успевала измельчить ножом ингредиенты, истолочь в ступке порошок и между делом заглядывала в один из толстенных фолиантов.

– В послании моя госпожа говорит, что тамошний молодой старейшина по имени Вортар задумал нечто ужасное.

– Что? – удивился Ингрэм.