– Так, займемся делом, – поспешил Вортар сменить тему, завидев приближающегося Вертера. – Мы поймаем одного, свяжем, ты проберешься через его ментальный барьер и попытаешься подчинить себе.
– Зелья внушения на тварях не работают, – напомнил Цертер.
– Да, потому тебе придется постараться справиться без них.
Цертер неприятно поежился, но кивнул.
Когда он пришел в себя спустя несколько минут, ошарашенные Вортар и Вертер стряхивали с себя окровавленные ошметки – все, что осталось от пойманного шанки. Противясь чужому вторжению и не в силах добраться до врага, обезумевший шанки, войдя в состояние полного бешенства и одновременно дикого упоения, разодрал себя когтями, пока не сдох.
То ли из солидарности, то ли из-за какого-то инстинкта, остальные шанки умолкли, собрались у ограды и сверлили тэйверов ненавидящим взглядом до тех пор, пока те не ушли.
Шокированный Цертер отказывался говорить, что видел в диком разуме своей жертвы. Он и сам казался немного безумным, ошалевшим от пребывания в разуме низшей твари.
Когда Вортар поздно вечером открыл входную дверь своего дома, на него набросился пушистый комок детеныша шанки, но вместо того, чтобы, виляя хвостом, требовать еды, вцепился клыками в его сапог, и чтобы разжать его челюсть, пришлось прибегнуть к инструменту. Малыш шанки был водворен к своим сородичам. Через час Вортар ощутил недомогание и вовремя сообразил, что то могло быть последствием ядовитого клыка. Прежде во время игр маленький шанки кусался не всерьез, даже ранок не оставлял, а теперь…
Вортар вздохнул. Похоже, придется попробовать подружиться с другими тварями…