— Не знаю, княже, что и ответить. Уж больно ловок и хитёр смоленский князь. Думаю я, что если даже супротив монголов мы и устоим, то так ослабнем, что нас голыми руками брать можно будет! Тот же князь, или как его теперь называть — государь? Владимир не применёт этим воспользоваться. Что так, что этак — всё одно неладно выходит. Но уж всяко лучше быть под Владимиром Смоленским, чем под Батыем! Отличие меж ними будет такое же, как между жизнью и смертью. Тут тебе, великий князь, решать и ответ пред Богом держать, а я, твой старый гридень, что мне прикажешь, то и исполню.

— А вы, думцы мои, что присоветуете? — Юрий Всеволодич обратил своё внимание на шушукающихся и ёрзающих на дальних лавках богато разодетых бояр. Переглянувшись с соседями, и обменявшись с ними согласными кивками и подмигиваниями, с места встал и поклонился князю боярин Данислав.

— Мыслим мы, великий князь, — Данислав бросил взгляд на бояр, ища у них поддержки, и дождавшись их кивков, продолжил начатую речь. — Не гневись токмо на нас, Юрий Всеволодич, мы только как лучше для землицы Русской тщания имеем …

— Знаем мы ваши радения, как свою калиту набить, — почуяв неладное в голосе боярина пробурчал себе под нос Ярослав Всеволодич, но так, что его слова все услышали.

— … днём и ночью молимся о славе и величие земли Русской, о тебе, Юрий Всеволодич, заступнике нашем, — Данислав всё тянул кота за одно место, никак не решаясь сказать главное.

— Что ты там всё лебезишь, — не выдержал Ярослав Всеволодич, — говори как есть!

Боярин, выпустивши из лёгких воздух, затравлено поглядывая на князей, ответил.

— Договариваться вам как — то надо с князем Владимиром Смоленским. Чай за ним ныне не только Смоленск, но и Новгород с Полоцком и Волынью. Силища ратная у него скопилась поболее нашей! А то, как бы не вышло так, что и мы все сгинем, и землю нашу от разорения не защитим.

— Вам что, бояре, не ясно сказано было, — взъярился младший сын великого князя Мстислав, — смолянин такие условия выставил, чтобы мы и не помыслили их принять и о помощи просить. А если мы согласимся с его грамоткой, то он над нами посмеётся как над юродивыми, покрутит пальцем у виска, и откажет. Опозорить род нашего Гнезда хотите, скоморохами нас выставить?

— Но если всё же …, — не сдавался Данислав, при молчаливом одобрении своих коллег.

— Святой отче, чего воды в рот набрал? — Ярослав Всеволодич, желая заткнуть начавших раздражать его бояр, решил обратить всеобщее внимание на молчавшего до того седобородого епископа. Ведь, насколько знал Переяславльский князь, епископ Владимирский и Суздальский Митрофан не раз прилюдно клял смоленского узурпатора, уж он — то точно охолонёт раздухарившихся бояр. Владыка же, заметив, что все взгляды устремлены на него, обхватив двумя руками крест, висящий на животе, и чуть дребезжащим голосом ответил.

— Не устоим мы противу силы диаволой, ибо мало в нас веры. А потому, дети мои, надо добро церковное и христианские святыни, а тако же отцов церкви православной от поганых спасать, и пока есть возможность свозить их в те же Новгород или Смоленск, Бог даст, выдохнутся нехристи, так далече не дойдут.

Ярослав Всеволодич услышав слова епископа, загоготал, как стоялый жеребец. Хотел было за меч схватиться, пошарив рукой и не найдя его на привычном месте, в очередной раз сплюнув, обозвал епископа церковной крысой, и демонстративно от него отвернулся, обратившись к брату.

— Гони ты отседова этого аспида! Добро своё, да поповские хари в ризы златые разодетые, он спасать надумал у смоленской собаки! Не Митрофан ли, ещё недавно, Владимира Смоленского не иначе как братоубивцем Каином именовал и Антихристом? А как монголы за жопу схватили — то Каин, иудово семя, у тебя сразу в Христоспасителя обратился!

Епископ, насупившись, молчал. Слово взял великий князь Владимиро — Суздальский.

— Я, братия, согласен пред Владимиром на колени встать, и дружины все свои под его руку отдать, — слова Юрия Всеволодича прозвучали как гром среди ясного неба, — лишь бы он беду от земли нашей отвёл. Но боюсь, не будет ныне с того толка. На нас обрушилось 12 туменов, в каждом по 10 тыс. всадников, разделились они на три «руки». Две «руки» взяли Рязань, ныне, верно, Москву разоряют, несколько тысяч идёт востока, по Волге, сейчас они, верно уж под Нижним Новгородом. А третья рука в степях сторожит. Да такую силищу сам Диавол не остановит!

Потрясённые услышанным, все молчали. Никто из присутствующих не предполагал, что монголов окажется ТАК много.

— А не лжу ли голимую они говорят, уж очень большое у Батыя войско выходит, — с сомнением почесав подбородок, спросил отца Всеволод.

— Татарского тысяцкого полонили и допрашивали. У моих заплечных дел мастеров лжу говорить не получится. Полоняник даже имена всех туменных ханов назвал, они у меня записаны, да что толку их перечислять? Погибель всей земле Русской нагрянула …

— Не верю я, — не сдавался Ярослав Всеволодич, — они, нехристи и считать, поди, правильно не умеют.